Гример

Дальше расспрашивать было невозможно. Она плакала отчаянно и надрывно. Слова из нее нельзя было вытянуть. В таких случаях лучше всего дать женщине выплакаться, чтобы со слезами ушли и боль, и досада на саму себя. Сколько длилось все это, я не помню. Чувство времени покинуло меня. Мы сидели рядом, мерзли, я гладил подругу по волосам, она всхлипывала и растирала слезы.

– Уже утро? – внезапно спросила девушка, вскинув голову.

– Кажется, – я глянул на шторы, из-под которых на стену пробивался солнечный свет.

– Раздвинь их. Теперь все будет хорошо.

– Ты уверена?

– Я ни в чем теперь не уверена. Мне нужен ключ.

Когда я захотел открыть замочек, она сама вырвала у меня ключ и освободилась. Первым делом спрятала наручники в футляр, как-то очень обыденно забросила его в сумочку и только потом стала одеваться, путаясь в штанинах и рукавах.

– Извини, – наконец сказала она, выпрямляясь. – За все извини.

– Не надо извиняться. Ты же предупредила меня.

– Я не должна была тебя втягивать в свои дела. Это опасно.

Инесс быстро вышла в коридор, и вскоре в ванной вновь шумел душ. Из широкого окна лился радостный свет утра. Я быстро оделся, собрал скомканные простыни и сложил диван. Мы разминулись с ней в двери ванной. Инесс проскользнула мимо меня, даже не глянув в мою сторону.

– Только не уходи одна, подожди, – попросил я.

– Обещаю, – ответила она.

Когда я вновь вошел в комнату, Инесс сидела на диване, забросив ногу на ногу, скрестив на груди руки. Запястье прикрывал аккуратный пластырь.

– Как я выгляжу? – чуть поджав губу, поинтересовалась она.

Выглядела девушка неважно – темные круги под глазами, припухшие веки; губы раздались и от этого казались по-вульгарному чувственными.

– Ты красивая, – произнес я вполне искренне.

– Я спрашиваю о том, как выгляжу, а не о том, какая я, – напомнила моя гостья. – И спрашиваю тебя не как человека, с которым провела безумную во всех отношениях ночь, а как гримера-профессионала. – В гроб краше кладут? Только честно говоря, а?

– Если речь идет о моих клиентах и клиентках из морга, то – да. Только они меня об этом никогда сами не спрашивали. Однако никто из них еще не приходил жаловаться.

Циничная шутка заставила Инесс улыбнуться.

– Марат, с тобой можно иметь дело.

– Какие планы на сегодняшний день?

Я постарался говорить так, будто сегодняшней ночью ничего особенного и не произошло, в душе опасаясь, что приступ может повториться в любой момент, так что не стоило лишний раз мотать нервы Инесс.

Если бы я знал, что произойдет чуть позже, обязательно рискнул бы…

– Я выгляжу очень хреново. И не спорь, видела себя в зеркале. Сделаешь мне макияж?

Предложение застало меня врасплох. Если посмотреть с одной стороны, то в нем не было ничего особенного. Да, я неплохой гример, и почему бы мне не исполнить просьбу девушки, доставившей мне удовольствие? Но, с другой стороны, нельзя было не учитывать того, где я работал в последнее время, того, где и при каких обстоятельствах мы с ней познакомились. Если Петруха с гордостью называл себя «мертвым доктором», то я мог сказать о себе почти то же самое: «мертвый гример».

– А тебя не смущает, что мне придется работать своим ежедневным инструментом? – спросил я, хотя на самом деле мой привычный инструмент, предназначенный для работы с «клиентами», оставался на работе.

Инесс задумалась, даже носик наморщила. В эти секунды я все еще пытался сопоставить у себя в голове ее ночную – абсолютно безумную фурию, и сегодняшнюю – непосредственную милашку. И ничего из этого у меня не получалось – это были два абсолютно разных существа.

– У меня с собой есть кое-какая косметика, – нерешительно произнесла девушка. – Без претензий на профессиональную, но хороший мастер должен уметь работать чем угодно и в любой обстановке.

– Черт с тобой, распакую новый инструмент, – предложил я.

– Я же знала, что все у нас с тобой получится, – заулыбалась моя новая подруга, потянулась за металлической фляжкой и сделала глоток. – Ты даже не спрашиваешь, почему я пью с утра, – прищурилась она, но тут же догадалась: – Проверял содержимое, пока я была в ванной? Значит, так: за это начисляю тебе штрафной балл. Будешь молчать во время работы, а говорить стану я. Начали.

Мне пришлось принять правила игры. Инесс сидела на стуле, запрокинув голову. Все-таки последнее время я привык работать, когда лицо находилось в горизонтальном положении. Я молча накладывал слой за слоем тонирующую пудру, тени, а девушка говорила. И почему-то строила свою речь за меня, почти от моего имени.

– Я тебе понравилась, и ты бы хотел еще встречаться со мной. Но не все так просто, милый.

– Почему ты решаешь вместо меня?

– Мы договорились, что ты будешь молчать. Я знаю, где ты живешь, где работаешь. Номер твоего телефона, если понадобится, я найду. Ну и все такое прочее. Короче, я сама отыщу тебя, как только у меня будет возможность и, главное, желание.

Я поднял руку, как школьник, который просит слова.

– Можно один вопрос?

– Если по существу, – разрешила Инесс.

– Веки опусти, мне надо их накрасить.

– Учись общаться со мной жестами. – Она прикрыла глаза.