Гример

«Спортсмен» ожил, двинулся мне навстречу, загородил дорогу. К нам уже с интересом присматривались двое моих соседей-алкашей, отдыхавшие за сварным столиком для игры в домино. Помощи от них ожидать, конечно же, не стоило, хоть мне они были должны по жизни – я не раз и не два безвозмездно подбрасывал им то на «поправку здоровья», то на «гашение загоревшихся труб». «Спортсмен» глядел на меня своими мутно-стальными глазами. Бросаться на него было бы форменным безумием – я еще хорошо помнил, как от его удара швырнуло на стальную решетку тяжеловеса Петруху. Но мне не удалось его и обежать. Четким движением он переместился в мою сторону и абсолютно хладнокровно врезал мне в подбородок. Да так, что мои подошвы оторвались от земли. Я беспомощно взмахнул руками и рухнул на спину, ударившись головой об асфальт. На мгновение потемнело в глазах. Но все-таки злость дала заряд сил. Правда, его хватило только на то, чтобы поднять голову и осмотреться. Иногда организм просто включает защитные механизмы. Не знаю, что бы стало со мной, сумей я вторично подскочить к «спортсмену» и замахнуться на него.

Рамирес уже садился за руль. Инесс, что меня поразило, забиралась на заднее сиденье, хотя ее к этому уже никто не принуждал. Девушка садилась сама, «спортсмен» лишь придерживал дверцу.

– Марат? Или как тебя там? – услышал я за собой выражающий заботу голос. – Что такое?

Я обернулся. За мной на корточках сидели двое алкашей; у коротко стриженного в идеально чистом, но до предела заношенном джинсовом костюме из кармана торчала недопитая бутылка. Его дружбан-грязнуля щурился и недоверчиво ко мне присматривался.

– Они ее силой увозят, мужики, – попытался я подключить к происходящему и их.

– Кого?

– Кто?

Дворовая алкашня с готовностью оживилась и пялилась во все стороны. Ну неужели же у них совсем мозги отшибло? Я вскочил на ноги и бросился к машине. За стеклом дверцы виднелось побледневшее лицо Инесс, она прижимала к стеклу ладонь, словно прощалась со мной. Автомобиль тронулся с места. Мне ничего не оставалось делать, как только стать у него на пути. Рамирес смотрел сквозь лобовое стекло спокойно и холодно. Машина набирала скорость. И я понял: тормозить он не собирается. Но и я не хотел уступать. Однако гибнуть под колесами мне не улыбалось. Краем глаза у самого бордюра я заметил обломок тротуарной плитки. Метнулся к нему, но даже выпрямиться не успел. Меня подцепило бампером и свалило на газон; слава богу, под колеса не попал. Обломок полетел уже вслед машине, ударился в багажник, прочертив на нем царапину, соскользнул на габарит, тот брызнул разбитым пластиком и запрыгал по асфальту.

– Ты это чего так? Камнями бросаешься… – бросился поднимать меня обладатель чистого джинсового костюма. – Марат тебя зовут?

– Ну, Марат, – растерялся я, понимая, что уже не хватит сил догнать машину, увозившую от меня Инесс. – Увез, гад… Она же с ним ехать не хотела!

– Кто? – присмотрелся ко мне алкаш; был он, кстати, почти трезв, если не считать неистребимого перегарного запаха.

– Ну, эти, на машине, один из которых мне нос разбил.

– Хлебни, – предложил сосед-алкан и протянул бутылку.

– Да не буду я пить.

Благодетель неправильно меня понял, протер горлышко рукавом и вновь подал бутылку.

– Глотни, помогает. Извини, конечно, что я тебе сотку уже второй месяц не отдаю. Никак не получается. Но с пенсии по инвалидности обязательно отдам. Ты мне только напомни, а то я, как получу, сразу в магазин. А там – понеслась кривая в щавель…

Чем-то он в этот момент напомнил Петруху с его универсальной методикой решения сложных проблем.

– Как, совсем не пьешь? – ужаснулся грязнуля. – Так не бывает, ты ж нормальный мужик.

– Если и пью, то только вечером, после работы… – Я вытер носовым платком кровь под носом, а благодетель помог мне подняться на ноги и даже пару раз отряхнул мои джинсы.

– Значит, не будешь… – Бутылка вновь опустилась в карман, лишь горлышко продолжало поблескивать в лучах утреннего солнца. – Чего это тебя так колбасит, нос даже сам себе разбил?

– Себе? – удивился я. – Да ты ж сам на меня пялился, когда этот тип меня бил.

– Не было рядом с тобой никого.

– Ты чего-то руками махал, кричал, а потом как полетишь – и кровь из носу!

Алкаши переглянулись. Они могли поверить, что человек не помнит вчерашний вечер, а то и на неделю провалился в беспамятство. Но чтобы вот так, не помнить, что случилось несколько минут тому назад, – с этим они сталкивались впервые.

– Обкурился, что ли? – прищурился грязнуля. – Это, парень, ты зря. Дрянь всякая, она для здоровья плохо – а вот беленькая, ее даже врачи рекомендуют.

До меня наконец дошло, что мне не верят, хотя все происходило у них на глазах. Даже мелькнула мысль, что Рамирес загодя подкупил их, чтобы в случае чего сказали, будто ничего не видели и не слышали. Но это было слишком сложно для таких одноклеточных, да и нельзя рисковать, расплачиваясь с такой публикой загодя.

– Меня же просто при вас машиной сбило, – пытался я достучаться до их сознания.

– Какая машина?

– А что тогда это было? Что вы видели?