Гримерка Буратино

   - Нет, Иван Николаевич, ты у нас будешь вождь - Бизон Большой Мотор. Я тебе жалую флигель. И можешь выбрать себе скво, - сказал и, сдерживая смех, церемониально поклонился.

   - Наряды мы себе в чемоданах подберём, э, хозяин? - Зося исправлялась.

   - Продолжайте, о, господин, твои недостойные слуги посмели прервать твои мудрейшие речи. Все заулыбались. От Лиэль такого не ожидал. - Вот тебе и мамина дочка! Я замялся.

   - Смелее, хозяин! - А Зося - язва.

   - В общем, э, надо где-то расположить гарем. Я обеспокоенно смотрел на хохочущих лялек и Борисова, который чуть по полу не катался от смеха. Посмотрит на моё недоумевающее лицо и новый раскат хохота. Вытирая, выступившие от смеха, слёзы Эльза сказала: - Да умеешь ты, Борн, удивлять. Сразу тебе наложниц подавай! Смотрите, ещё и лицо недоумевающее.

   - Вообще то, Эльза Густавовна, гарем - это женская половина дома.

   - Да ты что!

   - Гейши, мля, вы кормить нас будите или как? Пошли обедать.

   Глава 7.

   Лейтенант с сержантом сидели в купе начкара. Веня крутил в руках кружку с остывшим чаем и обдумывал ситуацию, в которую они вляпались^

   - Фантастика, какая то. Чёрт, чёрт, чёрт. Ну почему такая невезуха и прямо в первую же поездку. Куда нас занесло? Чем мы так кого-то разозлили? И как выпутываться? Казаки эти. Откуда они взялись на наши головы? Их же здесь с полк наберётся. Сдаться, или застрелиться с горя. Молодой же я ещё или как? Всё плохое приходит слишком рано, а хорошее запаздывает, блин. Но это у лейтенанта только в мыслях было. Большого дискомфорта он не ощущал. Веня с четырнадцати лет был человеком самостоятельным. Занятия боксом и любовь к лошадям способствовали быть независимым, решительным и обстоятельным. Рублёв, в отличие от лейтенанта, думал совсем иначе. - Так, "дембель" по ходу наступит не через четыре месяца, а прямо сейчас! Кайф! Надо как-то уговорить летёху, и можно сваливать на все четыре стороны. С кентами, я не пропаду, лишь бы только Веня не выпендривался. А то начнёт строить из себя героя. Пусть они с "духом" геройствуют, а у меня хата с краю. Рублёв душевного раздрая не имел. Парень был из простой, рабочей семьи.

   Веня в это время встал и открыл оружейный сейф, достал из него короткоствольный автомат. - Ну, вот накаркал, счас тебя, Лёха, то же в герои станут записывать. Мама, роди меня обратно! Но Веня, посмотрев на короткоствольные ПП, свой ПП поставил на место, сейф закрыл.

   - Что, сержант, испугался? Я, скажем так, с казаками воевать не собираюсь.

   - Почему? - Рублёв удивился.

   - Так это же лучшие бойцы этой земли!

   - Ага! А гражданскую войну продули. Будённый их, как тузик грелку порвал.

   - А у "белых" бардак в тылу был, свобод у капиталистов стало много, а порядка нормального не было! - фраза у Чеснокова вышла с пафосом, непонятным для сержанта.

   - Лейтенант, а не боишься, что я тебя особисту сдам? - после обдумывания, произнёс Рублёв.

   - А ты, Лёха, не боишься, что я люлей тебе счас добавлю? И где ты здесь Чебанько увидел, а? Рублёв потух, понимая, что сказанул глупость про особиста.

   - Ну, вот и поговорили. Вечером будем смотреть радио.

   К вокзалу подъехала машина. Посигналила.

   - Это что? Автозак? - Чесноков тоже брякнул глупость.

   - Лейтенант, я эту машину видел! Она через площадь проезжала, помнишь?

   - Ага, была, пошли, Лёша! ПП они всё же взяли, и выбрались на перрон. Веня посмотрел на крестящегося человека, стоявшего у автомобиля-вездехода. Человек не торопился. И в машине ещё кто-то находился.

   - А товарищ то робеет, - произнес сержант. - Но кобуру оставил в машине. Подождём, твою маму... Веня фыркнул. Фраза сержанта продолжилась: - подождём, твою мать.

   И Веня, обеспокоенный, глядел, как к ним, не торопясь, подходил какой-то мужик. - Советский или не советский? Выше среднего роста, темноволосый, в летнем батнике, светлых брюках и летних туфлях. - Шмотки импортные. На груди видна золотая толстая золотая цепь, на левой руке золотые часы, и холёный, как "буржуй". Зелёные глаза подошедшего "буржуя" с иронией смотрели в глаза Вени. С иронией, но были они родные, что ли.

   - Салют, бойцы. Я - Борн Роман Михайлович, - мужик представился. Веня и Рублёв назвали себя. - Итак, бойцы, слушайте дислокацию. Мы попали в 1912-й год. Молчите? Продолжаю. Вы, как ежик из тумана, только без стакана, появились, и давай садить из "спецсредств". Зачем? В мирный уклад жизни, да в сапогах. В общем, так парни, у меня в машине сидит главный тут менеджер, и просит не борзеть с калашами. А второй за главным, собирает бригаду снайперов. Дают время подумать...

   ... - скажите товарищ Борн, - перебил дядю-переговорщика, ничего непонимающий лейтенант, - вы - советский служащий? И, и я ничего не понял, что вы сказали. Извините.