Гримниры

— Они всего лишь Смертные. Если им пришло время уйти, значит, их время пришло. Никакие силы природы не могут этому помешать. Нет, лгу. Норны могут. Ты выглядишь сегодня завораживающе. Мне нравится этот оттенок красного на тебе. Очень соблазнительно. Как ты мне однажды сказала? Красный дает тебе дополнительную энергию, когда у тебя паршивый день.

Единственным человеком, кто знал это, была Рейн.

— Кто тебе это сказал?

— Ты, куколка. Почему у тебя паршивый день?

Я оглянулась.

— Потому что ты лезешь в мою голову. Почему ты, вообще, продолжаешь говорить вещи, о которых я не помню?

— Я говорил тебе. Норны сглазили тебя.

— Норны?

— Божества судьбы. Злобные, мерзкие ведьмы. Они контролируют судьбы всех существ: Смертных, Бессмертных, даже богов. Что интересно, я недавно узнал, почему они сделали тебя своей жертвой и стерли воспоминания.

— Зачем? — не то чтобы я верила в этот бред.

— Скажи «пожалуйста».

Мне хотелось проигнорировать его, нечто странное произошло со мной, и мне были нужны ответы. Я припарковала машину на парковке перед школой, выключила двигатель и повернулась лицом к Эхо. Сегодня он снова был одет в кожу. Я заметила, что кожаная рубашка, как я раньше думала, на самом деле была чем-то вроде жилета. В этот раз на нем также были перчатки без пальцев и серебряные готические кольца со странными знаками.

— Пожалуйста, — сказала я сквозь сжатые зубы.

Он дотронулся до своих губ.

— Ещё я хочу поцелуй.

Я сузила глаза.

— Почему ты всегда такой мудак? Думаешь, мне смешно? Из-за того, что я ничего не помню? Что однажды проснулась и начала видеть души? Что все закончилось психпалатой, где меня накачали лекарствами, а потом я возвращаюсь домой, чтобы встретить здесь тебя, жнец?

— Гримнир, — поправил он и нахмурился. — Это фальшивые воспоминания, которые тебе дали Норны? Психпалата? Это странно.

— Я была в психушке, — процедила я.

Он поднял руки.

— Хорошо. Не надо быть такой грубой.

— Я не…

Он закрыл мне рот и ухмыльнулся, когда я укусила его за руку. И не отпускала, пока не почувствовала кровь. Он даже не поморщился. Только шире ухмыльнулся.

— Выпей моей крови, куколка. Свяжи себя со мной на вечность.

Это меня испугало. Я оттолкнула его руку и вытерла губы.

— Иу, твоя кровь так может?

Он засмеялся.

— Ты можешь быть серьезным хоть на секунду? — спросила я.

— Разве ты не хочешь стать моей навсегда?

— Иу, нет, — скорчила я лицо. — Ты мне даже не нравишься.

— Причем здесь нравишься? Мне достаточно, что ты хочешь меня.

— Я не хочу тебя.

Его губы медленно растянулись в игривой улыбке.

— Хочешь, чтобы я тебе доказал?

Последовало молчание, я чувствовала, как к лицу поднимается жар. Он потянулся, чтобы коснуться моего лица, но я увернулась от его руки.

— Ладно, я пошутил насчет крови, — сказал он. — Но ты можешь кусать меня, когда угодно, — он с гордостью показал след от укуса, который я оставила на его руке. Руны засияли ярче, и рана закрылась, кровь тоже исчезла. — Мои руны все залечат. Чтобы мы были связаны, сладкая, мне придется нанести на тебя руны.

— Нанести руны?

— Вытравить их, — он указал на свои татуировки, — на тебе с помощью моего клинка. Ничего не говори. Твой отец здесь. Я расскажу про Норн позже. А сейчас мне надо идти. Души не будут ждать вечно, знаешь ли. Они убегают, а счастливчики идут за таким горячими Гримнирами, как ты.

Я обернулась и увидела у дверцы папу.

— Я не грим, — сказала я через сжатые зубы.

— Гримнир, куколка. Перестань называть нас гримами. Это оскорбительно. Я получу поцелуй, прежде чем уйду?

— Нет.

— Ох, да ладно.

Игнорируя его, я открыла дверь и забрала свой рюкзак. Эхо уже был снаружи, в своей черной одежде и в плаще он выглядел как ангел смерти, выделялась только его золотистая кожа со светящимися татуировками. Нет, не татуировками. Рунами.

Я уставилась на него. Он только ухмыльнулся, оперся спиной о машину и внимательно рассматривал меня тяжелым взглядом. Я вздрогнула. Ему обязательно это делать? Он, наверное, тренировал эту позу перед зеркалом, но он выглядел так сексуально. Было сложно не обращать на него внимания, но у меня получилось отвести взгляд. Парковка была практически пустая, за исключением нескольких машин, но вскоре ее заполнили машины и велосипеды. Орегон был зеленым штатом, и, пока не выпал снег, многие школьники ездили в школу и домой на велосипедах.

— Я понесу твой рюкзак, — сказал папа.

— Всё нормально, пап. Я справлюсь, — я закрыла машину. Эхо всё ещё ждал.

Папа приподнял мой рюкзак.

— Что ты там носишь? Он кажется тяжелым.

Я закатила глаза.

— Всего лишь книги, пап. И, пожалуйста, перестать относиться ко мне, как к больной. Если я сама могу ездить в школу, то и рюкзак могу носить сама.

— А если задействуешь руны, то можешь носить его даже не вспотев, — добавил Эхо.

Я не смотрела в его сторону, но отложила эту информацию на потом. Это не значит, что у меня есть руны или намерение их задействовать. Что бы это не значило. Папа по-прежнему смотрел на меня, нахмурившись.

— Ты слишком похудела, — сказал он.

— Согласен, — сказал Эхо. — Я почувствовал это вчера, когда поднял тебя. Думаю, ты скучала по мне и отказывалась есть.