Гримуар лиходеев. Гризельда

Внушительное четырёхэтажное здание в семь фронтонов со множеством куполов, контрфорсов, колон и арок, соединенных в длинные аркады, сейчас представляло из себя учебное заведение, вместилище несчётного количества источников знаний – живых и неживых, в том числе нечто среднее между тем и другим.

Гримуары – одухотворённые книги, наделённые частью души создателя, могли разговаривать и имели некоторую разумность. Об этом сейчас вёл свою лекцию профессор и ректор ФУПА, Эдвин Грует Плёссинг, гениальный алхимик и новый временный градоправитель Фено в одном лице.

– Всего в истории Аттийской империи на настоящий момент насчитывается около семи оригиналов гримуаров выдающихся личностей древности: Авиценна, Альберт, Фламель, Гален, Парацельс и, наконец, основатель нашего города, Филипп Даош Фено, создатель гримуара лиходеев, – сказав это, профессор вздохнул, поправляя квадратную ректорскую шапку с золотистой веревочной кисточкой, съехавшую к середине занятия набок. А монокль на цепочке предательски сполз по щеке и, будто так и надо, упал прямо в нагрудный карман белого халата, надетого поверх классического костюма.

Гладковыбритые впалые щеки профессора слегка дрогнули, когда он продолжил:

– Эта легендарная книга оттого и названа так, потому что является самым запретным источником знаний из всех известных в нашей империи. Знания, отражённые на её страницах, могут послужить началом новой эры – эры разрушений и полного хаоса, могут ввергнуть действительность в кровавую пучину тьмы и наделить нового владельца поистине феноменальными способностями.

Сделав паузу, профессор окинул взглядом забитую до отказа аудиторию и невольно подметил животный интерес и блестящие от неподдельного внимания глаза впереди сидящих.

– Но не нужно заблуждаться. Оригиналы гримуаров – на то и оригиналы, чтобы слушаться только своих хозяев или же иных алхимиков, равных им по силе. В противном случае книгу можно хоть жечь, хоть топить или пытаться порвать. Ничего у вас не выйдет. Оригиналы гримуаров сильны, а если очень разозлятся, то могут выпить душу обидчика. Поэтому со всей уверенностью признаюсь вам, что даже в нашей библиотеке, в секторе для предвыпускников, на полках стоят лишь укороченные копии этих книг. Доподлинно неизвестно, кто, когда и как умудрился скопировать знания Парацельса об алкагестах, или же рецепты эликсира нигредо, но факт остаётся фактом, оригиналы гримуаров – это недостижимая величина. Найти хоть один из них – не видится мне возможным, тем более открыть и попытаться прочитать его содержимое.

Заметив одиноко поднятую студентом руку, профессор прервался и кивнул:

– Да-да, вы что-то хотели?

– Вы сказали семь гримуаров, но назвали только шесть алхимиков.

– Вы правы… – Профессор нахмурился. – Я нарочно не упомянул о кровавом гримуаре.

– Почему? – последовал закономерный вопрос того же авторства.

– Потому что он создан вовсе не алхимиком, а кукольником и могильщиком, – последовал раздражённый ответ Груета. – Вот о кукольниках и методике создания кукол вам расскажет мой коллега, и, может быть, немного обмолвится об этой книге, что, конечно, вряд ли. Но лично у меня нет никакого желания сильно распространяться на сей счёт. Потому что эта книга ещё хуже гримуара лиходеев. Она сеет лишь смерть и не имеет никакой научной ценности. И если у вас всё, то я продолжу.

– Простите, – пролепетал смущенный студент, сутуля плечи под негодующими взглядами рядом сидящих.

Наступила недолгая заминка. Аудитория затихла, с интересом ожидая продолжения лекции, как вдруг за дверью раздалось довольно громкое:

– Вам сюда нельзя!

Дверь скрипнула, и в лекторий ввалился лохматый мужчина в чёрном кожаном костюме, минуя тучную помощницу профессора, миссис Либерти в безразмерном платье-балахоне цвета мокрого камня.

– Мне можно всюду… – проворчал мужчина, прежде чем заметить количество взоров, устремленных в его сторону.

Но это его ничуть не смутило. Опомнившись, он громко крикнул озадаченному ректору, махнув рукой:

– О! Эдвин, вы-то мне и нужны!

Беспардонный детектив 47-го участка, и не думая смущаться, намылился прямо к кафедре, за которой стоял ошарашенный мистер Плёссинг.

– Можем, конечно, поговорить и здесь, среди этих птенчиков, но я бы на вашем месте вышел со мной, или, как вариант, отпустил их погулять.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась миссис Либерти, следуя за настырным служителем закона. – Часы посещения профессора строго ограничены!

– Я его приму, – профессор опомнился, окидывая присутствующих надменным взором. – В моё отсутствие прошу старост групп собрать тетради с домашними заданиями и оставить их на моём столе. А если не успею вернуться до конца занятия, занесите их в учительскую. Миссис Либерти, прошу вас, садитесь и проследите, чтобы никто не ушёл с занятия в моё отсутствие. – Сухощавый, высокий Эдвин хмурился, пока дожидался спешащего к нему детектива. А когда тот приблизился, с аристократическим достоинством указал ему в сторону правой двери, ведущей к боковому выходу из здания и восточному коридору между корпусами.