Грёнланд (СИ)

   Ивар, похоже, как истинный купец, был полиглотом, и желание Морозова осмотреть кнорр, выраженное на древнеславянском пополам с греческим, понял вполне ясно. Признав в Алексе ровню себе, как по роду, так и по воспитанию, он чуть улыбнулся, первый раз за время беседы высказав эмоции, и гостеприимно пригласил Айсмана на корабль, сопроводив приглашение взмахом руки:

   - Мы тоже все идем в Гардар. Айсман будет желанным гостем на нашем кнорре.

   Отпускать своего помощника к чужакам мне очень не хотелось. Но, официально, целью экспедиции является сбор данных о прошлом, и было бы странно, если бы ее руководитель отказал в экскурсии на древний корабль. Поэтому, скрепя сердце, я дал Алексу разрешение совершить круиз на норвежском судне.

   Морозов схватил свою сумку с неизменной аптечкой, подхватил мешок с вещами, и выскочил на берег. Когда они встали рядом, я смог оценить рост Ивара - почти метр восемьдесят. Ненамного меньше, чем у нас с Алексом. Парень был очень высоким для средневековья. Впрочем, хотя здешние норвежцы и ниже своих далеких потомков сантиметров на десять, но они все равно намного выше остальных европейцев.

   На этом мои наблюдения за норвежцем и закончились. Морозов едва ли не вприпрыжку побежал к кораблям, увлекая за собой нового друга. Вот так, не успев и глазом моргнуть, я лишился трети своего экипажа. Однако, судьба вскоре послала мне взамен другого моряка. Пока мы ждали отчаливания всей эскадры, с корабля со щитами сошел человек с кожаным мешком и быстрым шагом направился к нам.

   - Я Снеррир Торлётссон, по прозвищу Язык, - еще издалека поприветствовал он нас. - Твой Айсман поплывет на моем корабле, а я на твоем. Побеседуем по дороге.

   Разглядев попутчика поближе, мы с Альберто многозначительно переглянулись. Внешне Снеррир очень походил на Ивара, видимо, приходясь ему близким родственником. Такое же лицо, тот же рост, те же рыжеватые волосы. Только он был раза в два старше и намного плечистее, и у него имелась длинная борода, заплетенная в две косичка.

   Однако, при всем внешнем сходстве, про Ивара с его покерным лицом нельзя было сказать наверняка, подходит ли он к вам, чтобы пырнуть ножом, или просто желает поздороваться. Но у Снеррира на лице явно читалось, что он хочет обжулить. Не знаю, как он торгует, в наше время у него никто бы подержанную машину не купил. Но, по крайней мере, при всех своих габаритах Торлётссон не выглядел опасным. Если про Ивара можно точно сказать, что когда он хватается за меч, через секунду одним живым человеком становится меньше, то Снеррир если и вытащит нож, то разве что с целью срезать кошелек.

   Так как по легенде я тут плавал впервые, то охотно уступил Снерриру, знающему здешние воды, рукоятку рулевого весла, и осторожно начал расспросы.

   Норвежец оказался настоящей находкой для шпиона. Болтая без умолку, он поведал, что привез товары из Бергена, а последнюю зиму провел в Вестрибигдаре - западном поселении. Там неподалеку большие моржовые лежбища Нордсета и охотничьи угодья, так что они загрузили корабли и моржовой костью, и канатами из моржовой шкуры, и ценным мехом. Сюда норвежцы добирались долго, потому что мешал южный ветер, а теперь им надо произвести расчеты и с бискупом, и с кое-какими грёнлендингами.

   Странно, если корабли шли с севера, то почему же они не свернули в Эйриксфьорд, а сделали крюк, несмотря на противный ветер? Чего ради? Непохоже, что на последней стоянке норвежцы закупались чем-то ценным. А ведь в Эйриксфьорде находится богатейшей поместье Гренландии - Браттахлид. Эту усадьбу основал сам Эйрик, выбрав себе лучшие земли, и там всегда имеются дорогие товары.

   Но на прямой вопрос, кто сейчас управляет Браттахлидом, и как там идут дела, Снеррир неопределенно махнул рукой и сменил тему разговора, заявив, что дела Гиркланда куда интереснее дел маленького хутора.

   Далее наступил мой черед повествовать о событиях великих и значительных. Рассказывал я все более о делах военных, в которых разбирался лучше, чем в ценах и в конъюнктуре рынка. Норвежец с непритворным интересом слушал о битвах греков с сельджуками, взятии Кастамона и осаде Гангры, и заговорщицки подмигнул, услышав прозрачный намек об интересе гиркландского кейсара к Киликии, за которую активно боролись все ее соседи.

   Наверно, с подробностями я немного перестарался, ибо мой собеседник принял меня за участника всех этих баталий, служившего в норманнской или в варяжской страже. Правда, и мои шрамы на лице, заработанные во время исторических реконструкций самого жесткого формата, тоже намекали о боевом прошлом их носителя.

   Впрочем, самоуверенный Торлётссон мне почти не завидовал. Он даже небрежно заметил, что хотя и не утруждал себя службой вождям, однако вполне этого достоин по своему образу жизни.

   Затем настала очередь Снеррира рассказывать занятные истории, и в этом жанре он заткнул меня за пояс. Его невероятные рассказы о плаваниях, приключениях и заморских чудесах могли составить конкуренцию фрайхеру Мюнхгаузену.