Грипп. В поисках смертельного вируса

10. Тайны и гипотезы

Так случилось, что к рубежу тысячелетий ученые подошли с двумя основными загадками и множеством гипотез относительно гриппа 1918 года.

И основным по-прежнему оставался вопрос: откуда пришел тогда грипп? Он взялся словно из ничего, но убивал людей по всему миру. Не существовало какого-то очевидного источника смертоносного штамма, а предположения и легенды, возникавшие в этой связи, представлялись серьезным исследователям совершенно нелепыми. Одна из наиболее распространенных версий, которую сделал еще более популярной телевизионный документальный фильм «Инфлюэнца 1918», показанный в серии программ «Американские истории» в 1998 году, гласила, что грипп впервые зародился в Форт-Рили, штат Канзас, где казармы солдат соседствовали с обширными свиноводческими хозяйствами. Главная мысль заключалась в том, что во время сжигания громадных куч свиного навоза образовывались облака черного дыма, с которым и разносилась зараза.

Эксперты в области гриппа только посмеялись над этим. «Если жечь дерьмо, то только дерьмо и получишь», – язвил Джеффри Таубенбергер.

Вирус гриппа никак не мог распространяться таким путем, утверждали специалисты, переходя на более серьезный тон. Вирус слишком хрупок и быстро гибнет, оказавшись вне какого-либо организма. И нет ни малейших причин полагать, что именно от свиней заразились люди, – не менее вероятным представлялось предположение, что все было как раз наоборот. Не существовало также никаких указаний на то, что смертельную инфекцию завезли в Америку из Европы, как и на ее перемещение в противоположном направлении.

Как же раскрыть эту тайну?

Для Джона Оксфорда навсегда остался незабываемым тот момент озарения, когда он нашел, как ему представляется до сих пор, ключ к ее разгадке. Это случилось в конце августа 1998 года, когда Оксфорд – член команды Кирсти Данкен – прибыл на Шпицберген, чтобы присутствовать при вскрытии захоронений шахтеров. Впрочем, ему больше приходилось наблюдать, чем действовать самому. На том этапе работы для вирусолога еще практически не было никакой. Сначала Оксфорд охотно беседовал с ордой репортеров, вездесущих корреспондентов телевидения, радио, печатных изданий, как и со съемочными группами кинодокументалистов, которые буквально наводнили небольшой заполярный остров. Но постепенно он начал сторониться толпы, проводя время в раздумьях о проекте и способах понять природу гриппа 1918 года.

Оксфорд находился под большим впечатлением от трагической истории молодых людей, которые погибли, так и не получив шанса начать работать на угольных шахтах Шпицбергена. Он мог легко вообразить себе тот промозглый холодный день, когда семеро мужчин, которых уже сжигала изнутри болезнь, впервые нетвердой походкой спустились по трапу корабля, доставившего их на Шпицберген из Норвегии. Он представлял себе, как тяжело им дышалось, потому что вирус инфлюэнцы уже проник в их легкие, постепенно заполнявшиеся жидкостью. Ему рисовались картины их мучительной смерти и простой церемонии похорон в промерзшей земле на склоне одиноко стоящей горы всего через несколько дней после прибытия на остров.

И Оксфорд, чертами лица несколько напоминающий эльфа и склонный к сентиментальной задумчивости, не мог избавиться от этих навязчивых образов. А что произойдет, если этот грипп вернется? Как распознать, что он уже среди нас, когда он еще только охватит небольшой городок в Европе, или бурлящий толпами мегаполис в Китае, или всего лишь салон самолета, где один из пассажиров вдруг начнет громко чихать и кашлять? Как обнаружить его вовремя, чтобы остановить?

Оксфорду припомнилась очень схожая ситуация в Гонконге прошлой зимой, когда дал о себе знать смертоносный птичий грипп. Он бледнел при мысли, насколько близок был тогда мир к еще одной ужасной пандемии. При всех потрясающих успехах, достигнутых молекулярной биологией и генетикой после 1918 года, человечество все равно оставалось беззащитным перед неожиданным и непредсказуемым генетическим трюком, который мог превратить вирус обычного гриппа в штамм-убийцу.

Когда на Шпицберген обрушились струи холодного как лед дождя, Оксфорд нашел приют в хижине у подножия горы, из которой открывался вид на кладбище. Он пил обжигающе горячий чай, читал книги о 1918 годе, размышлял об эпидемиях гриппа и их жертвах. Не мог он не вспомнить и о поэме собственного сочинения, посвященной шахтерам и озаглавленной «Он победил на этот раз». Там были и такие, например, строки: