Грис-космоплаватель

– О, это совсем другая история. А теперь пойдем, нас ждут несколько человек, от которых, возможно, в нашей с тобой жизни будет очень многое зависеть…

* * *

В полутемной зале собралось двенадцать человек в черных балахонах с узкими прорезями для глаз. Одним из них, возможно, был и Балабол, но Грис не мог догадаться кто именно, настолько эти «унтера» (так они себя называли) были похожи друг на друга в своих одеяниях. Придя раньше назначенного часа, Балабол проводил Гриса в узенькую каморку в тыльной части залы, где были свалены какие-то старые таблицы, так что за всем происходящим он мог наблюдать лишь сквозь небольшое окошечко в двери.

* * *

Итак, двенадцать человек сидели на двух длинных скамьях поодаль друг от друга, а один из них говорил, вдохновенно размахивая руками:

– Право же, лучшего момента нам не подыскать. Конечно, с одной стороны, никогда еще на планету не было стянуто столько воинских сил всех родов войск. Никогда еще так активно не шныряла спецура, никогда прежде не сходились в одной звездной системе аж три космических флота. Но, с другой стороны, чем больше толпа, тем легче ее распропагандировать. Стоит подсыпать червей в кашу, даже не подсыпать, а просто кому-то заорать, что кто-то ему сказал, что чей-то знакомый, дескать, этих червей видел, как тут же у двух десятков всерьез начнутся желудочные колики, а еще полторы тысячи начнут подражать им только для того, чтобы подурачиться, поваляться в санбате и поотлынивать от службы. В такой атмосфере достаточно одного-двух зажигательных лозунгов – и бунт готов! Ведь они же дети, господа, малые дети, это глина, из которой можно лепить что захочешь.

– А офицеров ваши детки в вакуум выбросят, – вставил кто-то.

– Позвольте, позвольте, зачем же в вакуум? – забеспокоился выступавший.

– А куда? Ну, в белковый котел спустят со всеми потрохами, вот и пойдете на корм своим же деткам. Все бунты так кончаются, офицеров – того, а унтеров вместе с ними.

– А в позапрошлом году, когда подавляли бунт в 16-м лазерном полку, так унтеров отправили в котел вместе с бунтовщиками… – уныло добавил кто-то.

– Ну да, так оно и выходит, что мы, господа, располагаемся где-то посередине между нижними и верхними чинами, потому-то нас и бьют. И те бьют. И другие.

– Вот потому-то мы должны взять в свои руки власть и раздавить и тех и других! – жестко произнес высокий мужчина. Услышав его голос Грис вздрогнул, уж очень знакомым он ему показался.

В эту минуту слово взял широкоплечий крепыш, и снова Грису почудилось нечто удивительно знакомое и во всем его облике, и в трескучем голосе, и особенно в его длинных, чуть ли не до полу свисающих руках.

– Мы, – продолжал крепыш, – представляем здесь вооруженную унтер-офицерскую оппозицию всех родов войск. Мы, плазменщики, лазерщики, ракетчики, кибернетики, артиллеристы, десантники и астронавты, мы сможем уничтожить главу любого правительства и на его место поставить другого. Но кто возглавит наше новое правительство? Куда мы поведем озверевшие солдатские толпы после победы? Если мы не придумаем этого сегодня, завтра они нас растерзают.

– Что же ты предлагаешь?

– Я? Собственно, ничего особенного. Так, как версия, довольно элегантный и абсолютно безопасный ход. Поскольку среди нас все равно нет достаточно авторитетной личности, которая смогла бы заставить служить себе широкие не только солдатские, но и офицерские массы, я предлагаю пригласить на эту роль кое-кого со стороны. Чисто номинально, разумеется. Нам нужен будет лишь его авторитет, лишь имя его, не больше. Он будет подписывать указы, а мы – править.

– И кого же ты предлагаешь на эту роль? – напряженным голосом спросил кто-то с краю.

– Без сомнения, – отводя взор, сказал крепыш, – никто не станет отрицать, что самой яркой и примечательной личностью на сегодня в нашей стране является Старый Какубан…

Это имя вызвало вспышку ярости у собравшихся. На крепыша обрушился целый шквал воплей, выкриков, насмешек.

– Хороша личность! – хохотал один. – Яркая ворона!

– Воронье пугало! – поддержал его другой.

– Дохлая курица!.. Цыпленок пареный!.. – фыркали остальные. – Да над нами весь белый свет потешаться станет!

– Я просил бы вас учесть, что этот необыкновенный облик – лишь небольшая странность чрезвычайно могущественного существа. И что при желании он может придать себе любое обличье, – настаивал крепыш.