Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника

Граф Брауншвейг был в полных боевых доспехах, с опущенным забралом и тяжёлой рыцарской секирой в руках. Он знал, что в пешем рукопашном бою секира удобнее длинного меча, и полагаясь на свою громадную силу, надеялся не только отбить приступ сквозь ворота, но даже сделать отчаянную вылазку.

— Вперёд! Вперёд! — крикнул он громовым голосом на своих ратников и с высоко поднятой секирой бросился на князя Давида.

Видимунд Хрущ, ни на шаг не отстававший от своего друга, быстро вскинул стрелу и хотел поразить рыцаря в забрало, но Давид удержал его.

— Оставь, он мой! Он мой! — крикнул он, и в свою очередь, бросился на немца.

Смоляне, послушные голосу своего вождя, устремились направо и налево от него, на скученных в тесном пространстве немцев. Началась жестокая последняя сеча. Немцы знали свою участь и сопротивлялись отчаянно. Но тщетны были все их усилия: тяжёлые смоленские топоры не давали им пощады, и немцы, один за другим, устилали своими трупами мощеный дворик замка.

Жестокий беспощадный бой-поединок продолжался, между тем, у князя Давида с графом Брауншвейгом. Граф узнал своего соперника. Теперь ему стало ясным отчаянное нападение смолян на Штейнгаузен. Он знал, что князь Давид бывший жених княжны Скирмунды!

Одно воспоминание о княжне, томившейся у него в заключении, заставило подняться дыбом все волосы на его голове. Он чувствовал, что холодный пот выступает у него на лбу, что ноги у него дрожат и слабнут руки. А страшный русский богатырь наступал всё ближе, всё смелее. Уже несколько раз графу, одному из первых бойцов всего ордена, приходилось отступать на несколько шагов, чтобы спастись от удара князя, в котором он видел теперь воплощённого небесного мстителя.

Он понял, что погиб! Защищаться далее у него не хватало ни силы, ни искусства. Он два раза чуть не выронил из рук секиру. Тогда адский план мелькнул в его голове. Он, защищаясь, начал отступать к дверям, ведущим в своё помещение. Дубовая, окованная железом, дверь могла на несколько минут задержать натиск победителя. Несколько минут. Но в течение их княжна Скирмунда была в его власти.

Видя отступление врага, князь Давид ещё отчаяннее стал нападать на комтура. Несколько раз ему удалось ударить его по шлему, но стальной шишак мялся от ударов, спасая своего обладателя. Единственное уязвимое место в рыцарских доспехах было под плечами — там, где наручи соединялись с броней, но поразить мечом в это месте было немыслимо, а стальные латы пробить было невозможно.

Будь в руках князя шестопёр или даже простой шар на цепи, он давно бы уже покончил с рыцарем, но мечом он мог только обезоружить врага или оглушить ударом в голову.

Отступая шаг за шагом и искусно парируя все удары, достиг наконец граф Брауншвейг намеченной цели. Сзади него была полуотворённая дверь в его келью, откуда начиналась витая лестница, ведущая в башню, где томилась княжна Скирмунда.

Почувствовав себя наполовину спасённым, рыцарь вдруг сделал диверсию и из обороняющегося быстро превратился в нападающего. Он с яростью вновь бросился на князя, и тот едва успел укрыться от удара секиры стальным щитом.

Этим моментом и воспользовался хитрый немец. Он стремительно бросился назад, успел попасть в двери и захлопнуть их, прежде чем князь мог ему воспрепятствовать. Массивный железный засов глухо звякнул, и на несколько минут комтур был в безопасности.

— Проклятый схизматик! — крикнул он в окошко, загромождённое железными полосами. — Ты напрасно спешил. Граф Брауншвейг не отдаст своих пленных живыми.

Князь Давид бросился на него с мечом в руках, но что мог сделать меч против толстых железных полос решетки.

— Ко мне сюда! Сюда! — крикнул он громко, в первый раз с начала битвы призывая на помощь.

Несколько человек его дружины бросились к нему, впереди всех бежал Видимунд с луком в руках. Замок был почти очищен от защитников, и только надворотная башня ещё держалась.

— Ломайте двери, ломайте двери. Он убьёт её! — вне себя крикнул князь, понимая, что хочет предпринять побеждённый немец.

Мигом застучали тяжёлые топоры по твёрдым дубовым доскам двери. Щепы полетели во все стороны, но массивная дверь не поддавалась. За нею слышался бешеный нервный хохот комтура, уверенного теперь в исполнении своего адского плана. Одно, что его смущало немало, — в пылу боя он потерял ключ от замка, висящего на двери лестницы, и теперь, сообразив, что время терять нельзя, бросился к двери с секирой в руках, и нанёс страшный удар по замку.

Искры брызнули от удара стали по железу, но замок устоял от первого удара. Дружные крики смолян, их могучие удары слышались всё сильнее и сильнее. Комтур вне себя начал наносить удар за ударом по замку, но, ослеплённый бешенством, близостью врагов и кровавой жаждой мести, бил зря, не попадая куда было нужно. К тому же, спущенное забрало шлема мешало видеть в полутемноте низкой кельи. Он понял это и поднял забрало. Страшный, всесокрушающий удар секиры, метко попавший по замку, сразу разбил его, теперь вход на лестницу был свободен. Немец торжествовал: княжна Скирмунда была в его власти.