Гризли

Лай собак раздавался теперь в самой глубине котловины. Затем он стал быстро подниматься кверху, точно на крыльях, и Тир понял из этого, что собаки поднимались уже по зеленому скату. Он остановился опять; в это время ветер донес до него их запих, сильный и крепкий. Это был запах, от которого в его громадном теле напрягался каждый мускул и зажигался такой странный огонь, который стал жечь его, точно раскаленная печь. Вместе с запахом собак до него долетел также и запах людей.

Он отправился еще выше и теперь уже гораздо скорее, а веселый, пламенный лай собак стал раздаваться, казалось, еще ближе, менее чем в ста ярдах от него, когда он выбрался наконец на небольшую открытую площадку среди диких, в беспорядке навороченных камней. Со стороны горы там возвышалась стена, поднимавшаяся совершенно перпендикулярно. В двадцати футах с другой стороны был отвесный обрыв глубиной сто футов, так что дороги дальше вовсе не было, за исключением только тропинки, настолько узкой, что по ней едва ли мог бы пройти такой большой зверь, как Тир. Эта дорога была преграждена громадным камнем, который оторвался от плеча горы и упал на нее. Гризли подвел Мускву как раз к этому камню, толкнул его в щель, которая образовалась при его падении, и вдруг повернулся к нему задом и загородил его собой, так что Мусква оказался позади него. Перед лицом опасности, которая уже нависла над ними, медведица-мать наверное спрятала бы Мускву где-нибудь в щели, образовавшейся в каменной стене. Тир же ограничился этим. Он сам лично выступил против опасности, которая была уже на носу, и поднялся на задние лапы.

Свора гончих ворвалась с лаем и с высунутыми языками. С ревом Тир сам бросился на них. Он стал широко размахивать правой лапой взад и вперед, и Мускве показалось, будто он хотел подобрать под себя сразу половину стаи. Он раздробил спину самой передней собаке. У второй он оторвал голову так, что ее дыхательное горло заболталось в воздухе, точно разорванная пополам красная веревка. Убитая собака покатилась вперед, и прежде чем остальные собаки успели оправиться от паники, он нанес третьей из них такой удар, что она перелетела через край пропасти и покатилась по камням вниз на сто футов. Все это произошло в течение всего какой-нибудь полминуты, и в эти полминуты остальные девять собак были рассеяны в разные стороны. Гончие Лангдона были отличными бойцами. Все они до последней были хорошо натасканы, и Брюс и Метузин добились от них того, что, когда их поднимали за уши, они не издавали ни малейшего визга. Трагическая судьба трех их товарищей испугала их не более, чем нападение их самих испугало Тира. С быстротою молнии они закружились вокруг гризли, припадая на передние лапы, чтобы быть готовыми отпрыгнуть в сторону или назад в случае неожиданного выпада с его стороны, и залаяли такими голосами, отрывочными и полными страсти, по которым охотники безошибочно могли бы узнать, что их дичь уже затравлена. Их дело – утомить и измучить свою жертву, замедлить ее побег и останавливать ее снова и снова, пока наконец не явятся их хозяева, чтобы ее прикончить совсем. Это представляет собой самый настоящий и захватывающий спорт и для медведя и для собак. Человек, который является с ружьем, уже кончает дело простым убийством.