Гризли

— Блин, клюет у тебя! — выкрикнула Роксана, вскакивая и хватая удочку из моих ослабших от ее эротических измывательств рук.

— Что? — вспомнить, с какого такого хера я стою тут, как полный дебил, капая на землю слюной и смазкой, пока токсичная погремушка вытворяет всякое непотребство в непосредственных окрестностях от моей задницы, удалось не сразу.

— Ну же, Яр, там какая-то реальная хрень поймалась, я успела заметить! — Роксана как ни в чем не бывало запрыгала рядом на камне. — Вытаскивай ее.

Единственная реальная хрень тут, что попалась на такую мизерную фигню, как поглаживание твоими пальчиками, — это я. И что это за похабень — римминг? Надеюсь, она не имела в виду… Не-е-ет! Моя задница на веки вечные неприкосновенная зона! Ни в жизнь!

— Блин, да очнись ты уже, гризли! Доставай наш обед! Я тут аппетит нагуляла! — и зыркнула так ехидно.

— Даже не думай, — буркнул, махнув удилищем и чуть не выронил его. А улов и правда у нас, похоже, знатный.

— Думать теперь станешь ты, — хитро ухмыльнувшись, ответила засранка. — Например, о том, как бы ты кайфанул, если бы вместо пальцев ТАМ были мои губы и язык.

— Ах, ты ж… — Удилище таки вырвалось из моего захвата, в черепушке бахнуло, и я кинулся в воду от греха подальше.

Рыбину килограмма на два усмирил, подтянув к себе и шарахнув кулаком по голове прямо в воде. Вылез мокрый, замерзший и злой. Сам позволил себя втянуть в эти игры чертовой погремушки. А она ведь на самом деле тупо игралась, вон мордаха довольная какая.

— И что теперь? — спросила она, глядя то на улов, то мне прямо в глаза.

— А теперь чистить, потрошить и жарить на костре, — проворчал, бросая рыбу на камни.

И еще я хоть тресни и правда стану думать о твоих губах и языке там, где гладили пальцы. Вот же поганка ядовитая! Сделала из меня не только озабоченного двадцать четыре на семь, так еще и извращенца какого-то.

— Я за картошкой схожу, — буркнул этой кошке довольной. Своего голубя она все же получила. Не сожрать, так позабавиться. Дожил. Я — голубь!

Глава 23

Наблюдая за тем, как абсолютно голый, мокрый и явно озадаченный и раздосадованный своей реакцией на мое бессовестное баловство Яр утопал к дому по тропинке, я не могла сдержать довольной ухмылки. На самом деле сама от себя не ожидала, что захочу подразнить его. Нет, в смысле насчет просто подразнить, достать — это я всегда готова. И начинала вроде именно для этого…

— Ладно! — сказала в никуда, никто же, кроме кошака, не слышит. — Не совсем для этого… ну или совсем не для этого. Просто на кой он взял и заголился? Сам напросился.

Типа я виновата в том, что спинища у него такая, что грех ее не испытать на чувствительность. И задница — прямо идеальное железное литье, обтянутое кожей. А вид на реку, девственную природу в обрамлении из его широко расставленных мощных ног, украшенном сверху декоративным элементом из парочки тяжелых яиц. Ну ладно, не декоративным нисколько, но эстетического удовольствия это не умаляет. При этом реагирует на каждое касание и выдох — мама дорогая! Тут уже вроде и не хочешь, потому как и так только что, считай, выше крыши было, а все равно от искушения хапнуть этой его «вкусной» реакции не удержишься. Сдерживаться и так не мое, а когда его всего встряхивать стало и штормить от легчайшей стимуляции, то и меня пробрало до печенок. И это при том, что подобные игры я только в порно и видела. Много чести было для кого-то таким образом упражняться. Мне реально казалось, что гризли вот-вот взбесится. Он же явно не из тех, кто пробует всякие изыски в постели просто от пресыщенности или от нехер делать, как парниши из моего обычного окружения. Такие, что уже в двадцать пять скулят, что им что-то эдакое подавай, ибо так на*блись, что ничего простое и не вставляет. Нет, гризли — мужик, даже мужичара, такие все по-простому делают. Без выкрутасов, но качественно и основательно. И пока вон без осечек. Взялся трахнуть — так будь готова потом ходить враскорячку и то и дело давить дурацкую улыбку. Вот есть у моего медведины неоспоримые положительные качества, особенно как раз в горизонтальном положении. Хотя при его силище и легкости на подъем поза значения особого не имеет. И да, думать о том, что было бы, продолжи я ту игру, будет теперь не только он.

Хрустнула ветка позади меня, и я вздрогнула, осознавая, что так и стою, пялясь на тропинку, по которой ускакал озадаченный мною Яр. Медленно повернулась, проводя языком между губами и припоминая, как ощущалась кожа его ягодиц в щедрой россыпи порожденных мною мурашек. Да так и примерзла к месту, пораженная страхом, как молнией. К продолжавшему с аппетитом жрать мой улов кошаку медленно, но неуклонно приближался медведь. На этот раз самый что ни на есть настоящий. В бурой шкуре, что выглядела до противного неряшливо: местами плотные грязные колтуны, а кое-где чуть не долыса облез. Короче, статус главного тут четвероногого уродца он отбирал у рыбного ворюги уверенно.