Гризли

— Я на минуту отошел.

— На минуту отошел, а она в чужую тачку села. Слава богу, доехала. Сама. Ко мне. Выводы делай и вперед, дорога на хер всегда без пробок.

— Она домой приехала, а ты небось силой ее к себе заволок, урод! Я знаю все! Она мне все рассказывала с самого начала. По тебе тюряга плачет. Прячешь ее ото всех, чтобы не одумалась и заяву на тебя не накатала.

— Если ты себя этим утешаешь, то ты жалкое чмо. Рокс там, где сама быть захотела.

— Она ушла от тебя. Ко мне. Со мной.

Он от усилия донести до меня, какой я неудачник, аж на цыпочки привставал, кулаки сжимая. Чисто детсадовец, следующая стадия — упасть на спину и ногами задрыгать, вереща «да-а-ай!».

— Моя девочка пошла проветриться. Погуляла и вернулась.

— И это я-то после этого жалкое чмо? Ты, значит, нормально относишься, что она гуляет от тебя, а ты все сглатываешь и принимае…

Я сгреб говнюка за грудки, поднял над землей и шарахнул лопатками об стену. Кости не сломал, но дух вышиб.

— Друг, да? Друг, что мелет о ней такое?

— Не о ней! Я ее любую принимаю. О тебе, — хапая воздух, просипел гад.

— Не принимаешь ты ее, а с рукой протянутой стоишь, в надежде, что еще хоть чуть обломится. Не обломится. Не теперь, когда она со мной.

Наглый визитер посопел, сверля меня нисколько не впечатляющим злобным взглядом. Оттолкнул от себя мои руки, а я и отпустил. Мараться еще.

— Ты налажаешь. Все лажают, — процедил он сквозь зубы, отдышавшись. — А я подожду, ясно? Я молодой, мне не к спеху. Рокси все равно знает, что я у нее есть, как ни пойди.

Как же мне хотелось сейчас ему врезать. Прям отмудохать, выпустить на долб*ба всю досаду от своего же уже случившегося косяка. Я ведь уже налажал. Надо было спать ее уложить, спеленать, выслушать все, что вывалит, пока пена не осядет. Но не выдержал. А вот с этим выдержу. Ведь кое в чем он прав. Он есть в жизни моей погремушки. Прописался в ней раньше меня, пролез, таракан хренов. За таким гоняться и пытаться тапком прихлопнуть — себе же хуже делать и Рокс давать лишний повод взбрыкнуть. Противно, а придется если уж не дружить, то терпеть.

— Хорошо, что у нее есть теперь нас двое, — сказал, как за кишки себя потянул. Тоже мне повод для радости.

— Что? — вскинулся парень, неверяще уставившись на меня.

— Я ее мужчина, ты ее друг, перестанешь барагозить на меня и втравливать Рокс во всякое говно и позволять ей гробить свое здоровье, и я готов… тебя терпеть.

— Типа осчастливил, — скривился он в ответ. — Никто ей не указ, не обольщайся.

— Просто ссышь, что без всех этих ваших загулов и шараханий по крыше ты ей и не интересен будешь? Больше-то вас ничего и не связывает.

— Да ты не мни о себе до хера, мужик. Я тот, к кому она всегда возвращается, потому что я ей все равно что дом родной. Я тот, кто ее любую знает. Не судит. Морали не читает. Жизни правильной не учит. Я ей дышать даю.

Дом родной. Ну как тут не врезать? Но нельзя. И язык зачесался спросить, понятие хоть этот знаток имеет о том пидоре Толике. Но это тоже нельзя. Это то, что Рокс, зуб даю, мне одному доверила. Это наше с ней, и даже этому «дому» туда хода нет и не будет.

— Слышь ты, дом родной, а как насчет не лаяться, а объединиться и порешать ее проблемы с этим неотцом? Или ты считаешь, что это нормально, что он ее выкинул без копейки?

— А-а-а, вот оно что! — злорадно оскалился он. — Чё, разнюхал, что за Рокси деньжата семейные немалые имеются? Уже губу на них раскатал?

Нет, не выйдет у нас с тобой, мудила, ничего. Взяв его за шкирку, я поволок брыкающегося пьяного идиота к калитке.

— Еще раз явишься — я тебя папаше уже телом бездыханным верну. Усек?

— Да отпусти ты, амбалище психованный!

— На х*й пошел. Без тебя во всем разберусь.

— Да погоди ты! — вывернулся он все же, оставив в моей лапе ворот модной футболки. — Я с отцом завтра об этом поговорить хотел. Попутал этот Миргородский реально вот так с Рокси обойтись. Бабки-то в семье все были деда ее по матери. А теперь он все под себя подгреб, ее бортанул и на них сам живет и эту овцу свою содержит.

Я перестал теснить его на выход со двора и посмотрел выжидательно.

— Я же тоже не наивный и понимаю, что этот гад что-то провернул по-хитрому, сто процентов, что хрен подкопаешься. Он же прожженый и скользкий, пипец. Ну не стал бы вот так внаглую Рокси вышвыривать, если бы жопу себе не прикрыл надежно. И я, само собой, буду просить отца помочь, но вряд ли сработает. Он у меня занятой больно и Рокси, сам понимаешь, терпит, но не больше того. Так что если не добыть на этого Миргородского хоть что-то, хоть маленький хвост, за который уцепиться можно, то пахан от меня отмахнется. А я ни хрена не знаю, как эти самые хвосты раздобывают или выкапывают.

— Я знаю.

— Знаешь, но кто вы такие? Менты, понятно, бывшие, связи у вас, но они на уровне все хорошо разнюхать. Если по закону не найдется что предъявить этому «папаше года», то вы что сделать сможете? Криминал подключите? — Я качнул головой. Ясное дело, что совсем чистеньким в наше время не проживешь. Но такое — это самый крайний вариант. — В лес его повезете и заставите на Рокси все обратно переписать?