Гризли в белых носочках

– Конечно, задавайте, – разрешил Никак, паркуясь у церковной лавки.

– Когда я приехал на первую встречу с Иосифом Германовичем, вы стояли у двери в образе принцессы – розовое платье, корона… Почему такой наряд?

Никак снова улыбнулся.

– Иван Павлович, что главное для монаха?

– Вера в Бога, – без запинки ответил я.

– Конечно, – согласился мой спутник. – Но без смирения ее никогда не обрести. Поэтому что тебе велели, то и делай молча. Духовный отец может испытывать монаха по-разному. В «Житиях Святых» рассказывается, как кое-кому из иноков, тогда еще не святых, а только пришедших в обитель, кидали на пол кусок хлеба. Тех, кто его поднимал, благодарил и ел, оставляли. А тех, кто обижался и злился, просили уйти. Это происходило в древние времена, но и сегодня проверяют твое смирение, сыплются испытания на тебя. Наша организация не монастырь, но смирение необходимо. Велели выйти на улицу принцессой? Шагай без раздумий… Вы мне очень помогли.

– Чем? – не понял я.

– Не выказали удивления, не начали задавать вопросы. Вы смирились с тем, что общаетесь со странным парнем. Вас могли бы оставить в монастыре.

– Это не смирение, просто воспитание, – возразил я. – Никогда бы не стал подбирать хлеб с пола и есть его с благодарностью.

– Никогда не говори «никогда», – тихо произнес Никак. – Я вернусь к Евдокии, а вы можете ехать домой. До завтра.

Я вылез из седана и пошагал к своему джипу. Смирение, терпение… Я встречал смиренных и терпеливых людей, но их мало. Зато много тех, кто старательно прикидывается смиренным и терпеливым. Мой вам совет – держитесь от таких подальше. Почему? Да потому, что рано или поздно они перестанут играть в смиренных и терпеливых, и тогда сожгут не только ваши корабли, не только ваши мосты, но и все ваши города.

Эпилог

Не успел я войти в квартиру, как ко мне бросилась Аня и закричала:

– Иван Павлович! Она… она… она кот!

Я уже привык к излишней эмоциональности домработницы. Люди, которые гиперболизируют свои беды, радости, превращают даже простое происшествие вроде потерянной перчатки в мировую катастрофу, меня никогда не привлекали. Я стараюсь держаться на расстоянии от тех, кто показывает градусник и шепчет: «Боже! У меня тридцать семь! Срочно вызови реанимацию!» Анна же частично принадлежит к этому племени. Нельзя сказать, что она яркий, типичный его представитель, однако задатки стать своей в данном коллективе у нее есть. Но! Женщина прекрасно готовит, старательно убирает квартиру, обожает Дему, не мешает нам с Борей работать, она исполнительна, после стирки гладит даже кухонные полотенца. А по вечерам, завершив все хлопоты, сидит в своей комнате, вяжет очередной свитер Деме и слушает аудиокниги – детективы Смоляковой. Ну согласитесь, уж лучше быть фанаткой Смоляковой, чем пить водку! Первое время меня раздражала ажиотированная реакция Анны на все события чуть выше или ниже ватерлинии спокойствия. Но, учитывая все вышеназванные ее достоинства, я подумал, что даже на солнце есть пятна, и с тех пор не испытываю никаких эмоций, когда Аня в очередной раз возникает передо мной «со взором горящим».

– Что случилось? – осведомился я. – Какой кот? Кто кот? Где кот?

– Дык… тама… ваще… висит, – дополнил информацию Гриша, – типа… потолок!

– Кот висит на потолке? – собрал я воедино полученную информацию и прибавил уже от себя: – К нам влезло уличное животное?

– Нет, нет, нет, – затараторила Аня. – Он у нас живет. Пошлите!

– Куда и кого следует послать? – осведомился я.

– Ну пошлите в костиную, она там!

– Иван Павлович, пройдите, пожалуйста, в гостиную, – попросил Борис.

Я кивнул и пошагал по коридору, размышляя о том, как велик и могуч русский язык. Сделать из глагола повелительного наклонения множественного числа первого лица «пойдемте» глагол «пошлите»… У глагола «пойти» есть четыре правильных варианта: «пойдем», «пойдемте», «идем» или «идемте». «Пошлите» – это…

– Вот он! Позырьте, Иван Павлович, – раздался голос Григория. – Ваще… Скакалокарабкатель!

Скакалокарабкатель! Ну и ну! Похоже, простое слово «скалолаз» Грише неведомо.

– Не туда! Вверх… надоть!

Слово «надоть» я, к своему стыду, не знаю, а «вверх» понял. Поднял голову… На карнизе сидела Лерочка и смотрела вниз.

– Господи! – вырвалось из меня. – Как собака туда залезла?

– Она кот! – сообщил Боря. – Вот такой интересный случай. Мы все считали животное собакой. Ан нет. Только сегодня сообразили, что Дема нашла котенка. Истина открылась, когда животное на штору легко вскарабкалось.

– Ну ваще! – потряс головой Григорий.

– Ну ваще, – повторил я.

И рассердился сам на себя. Иван Павлович, похоже, ты вот-вот начнешь говорить «тудысь», «пошлите», «ложить» и «покласть». С кем поведешься, от того и наберешься.

– Ванечка Павлович, вы не волнуйтесь, мы Лерочку с собой заберем, – пообещала Анна.

Демьянка завыла.

– Ну уж нет! – возразил я. – Лерочку принесла Дема. Она ее сестра теперь. Странно, что мы раньше не поняли, что пригрели не пса. У кота и собаки разное строение лап. Первый способен выпустить когти и втянуть их, второму такое не проделать.