Гробница императора

– Мне нужно было любой ценой задержать вас. Передай ему, я сожалею об ударе в спину, но, похоже, это был единственный способ не дать вам пойти следом за мной.

– Ты здесь для того, чтобы убить Тана?

– Многие были бы этому рады. Совсем недавно у меня была возможность застрелить его.

– Почему ты этого не сделал?

– Еще не пришло время. Я должен сначала узнать, что затевается там, в горах. Там Линь Йон. Мне нужно его освободить.

– Как ты собираешься поступить с Соколовым?

Виктор ничего не ответил.

– Ты его убьешь?

Снова молчание.

– Говори же! – воскликнула Кассиопея, повышая голос.

– Ты просто должна довериться мне.

– Я тебе верю.

– В таком случае все будет в порядке.

И с этими словами Виктор ушел.

Глава 73

Линь Йон с восхищением обвел взглядом свою тюрьму. Келья представляла собой захватывающее зрелище. Мраморные колонны поднимались к кессонному потолку, сверху донизу покрытые барельефами с извивающимися драконами. Фрески на стенах изображали путешествие императора со свитой: на одной стене он покидал дворец, еще на двух процессия поднималась в горы, и, наконец, на четвертой император прибывал к скоплению зданий, выкрашенных в пурпурный, серый и желто-коричневый цвета, рассыпанных по склону горы.

Сюда. В это самое место.

Такое, каким его изобразил художник и каким его увидел с борта вертолета сам Линь: угрюмые ледники, нависшие над голой долиной.

Их с Соколовым переправили сюда по воздуху прямиком из Каргалыка. Обращались с ними хорошо; от площадки за монастырскими стенами, где приземлился вертолет, их проводили сюда двое молодых монахов в шерстяных рясах, перетянутых красными вязаными шарфами, с волосами, забранными в пучок на макушке и перевязанными красными шнурками с кисточками.

В углу коптил помятый медный масляный светильник размером с рукомойник, наполняя келью ароматом. Окна были открыты, пропуская внутрь прохладный воздух, хоть как-то смягчавший гипнотическое воздействие пламени. Изредка издалека доносилось мычание яков. Линь определил, что побег невозможен, поскольку окна выходили во внутренний двор монастыря, обнесенный высокими стенами.

Соколов сидел в одном из деревянных лакированных кресел. Мебель была утонченной и изысканной. Мраморный пол покрывали дорогие ковры. Похоже, братство «Ба» придерживалось того взгляда, что жить нужно комфортно.

Дверь открылась.

Обернувшись, Линь увидел Пау Веня.

– Мне докладывали, что вы вернулись в Китай, – вместо приветствия обратился к старику Линь.

На Пау была золотисто-желтая ряса – любопытное цветовое решение, потому что, насколько было известно Линю, эта гамма символизировала императорский трон. Позади Пау стояли двое молодых монахов, держа наготове заряженные арбалеты.

– Министр Тан направляется сюда, – сказал Пау.

– За мной? – спросил Соколов.

Пау кивнул.

– Ваше революционное открытие жизненно необходимо для успеха его плана.

– Откуда вам известно о моем открытии?

– Потому что Карл Тан является братом «Ба».

Линь вспомнил перехваченный телефонный разговор Пау с Таном, свидетельствующий о расколе между ними.

– Вы мастерски лжете.

Пау пропустил оскорбление мимо ушей.

– Сам я состоял в братстве почти всю свою взрослую жизнь. Меня подвергли операции в возрасте двадцати восьми лет. К сорока я стал гегемоном. Но не сомневайтесь, я люблю Китай. Его древнюю культуру. Историческое наследие. Я сделал все, что в моих силах, чтобы сохранить все это.

– Вы евнух, такой же лицемерный и лживый, как и все те, кто был до вас!

– Однако среди нас было много таких, кто прославился великими деяниями, кто с честью выполнял свой долг. Товарищ министр, история показывает, что таких было гораздо больше, чем других.

– А вы сам к каким принадлежите? – презрительно спросил Линь.

– Я не чудовище, – ответил Пау. – Я по своей воле возвратился домой.

Его слова не произвели на Линя никакого впечатления.

– И с какой же целью?

– Чтобы своими глазами увидеть, кто возглавит Китай.

– Похоже, это уже предрешено.

– Ваш цинизм вызывает сожаление. Я пытался предостеречь вас об этом еще в Бельгии.

– Где мой сын? – спросил Соколов. – Мне сказали, что он здесь.

Пау подал знак, и двое братьев, стоявших у него за спиной, расступились. Вперед шагнул еще один монах, держащий за руку маленького мальчика лет четырех-пяти, лицом и цветом волос напоминающего Соколова. Увидев отца, мальчишка бросился вперед. Они со слезами обнялись, и Соколов что-то торопливо заговорил по-русски.

– Вот видите, – сказал Пау. – С ним все в порядке. Все это время он находился здесь, и о нем заботились.

Соколов его не слушал, осыпая сына поцелуями. Линь, которому так и не довелось жениться, мог только гадать, какие мучения пришлось вытерпеть отцу.

– Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы собрать всех здесь, – продолжал Пау.

В это можно было легко поверить.

– И что это даст? – спросил Линь.