Гробница Наполеона

Действительно. После убийства Инги гости были настолько потрясены, что не обратили внимания на буфет. Меж тем дверца была чуть приоткрыта. Полка, на которой раньше лежала ампула с цианистым калием, пуста.

А на полу лежал мертвый хозяин дома.

КАК ПОРОЮ ОПАСНО НЕДООЦЕНИВАТЬ ПРОТИВНИКА

— Кто же это сделал? — спросила Прасковья Федоровна, обводя глазами присутствующих. — Кто?

В этот момент тяжелая портьера, закрывающая балконную дверь, была отодвинута чьей-то рукой, и женский голос сказал:

— Это сделала я.

Она стояла в проеме балконной двери, в светлом плаще, прижимая к груди маленькую светлую сумочку. На руках у женщины были лайковые перчатки в тон.

Женщина сделала шаг вперед, и Артем первым сказал с откровенным удивлением:

— Ольга? Ты?!

— Как? Вы здесь?! — спросила Прасковья Федоровна, увидев хозяйку дома. — И давно?!

— С полуночи. К сожалению, я приехала поздно. Инга убита. Бедная запутавшаяся девочка! — с сожалением сказала Ольга. — Как жаль! В пятницу вечером она передала мне пленки. Сказала, что хочет со всем этим покончить. И даже не попросила денег. Просто отдала со словами, что искренне мне сочувствует. Что мой муж подонок, и она была права! Мне на мобильный телефон давно уже шли таинственные сообщения. И вот Инга открылась и назначила мне встречу. Всю ночь я слушала. И смотрела. Слушала и смотрела… Я словно бы родилась заново. Посмотрела на свою семейную жизнь другими глазами. Сначала я плакала. Потом подумала, что убиваться по Даниилу Грушину много чести. Я хотела подать на развод. Но вдруг представила, что он будет жить и скорее всего найдет другую дурочку… Богатую, глупую и некрасивую. Или, напротив, молодую и красивую. И вместе они будут надо мной смеяться. Как с Ингой… А потом я решила убить своего мужа. Недалекая, некрасивая, толстая Ольга Грушина… Семнадцать лет! Семнадцать лет человек, которого я безумно любила, врал мне и притворялся, что тоже любит! И все из-за денег! Как же это мерзко! Он это заслужил.

И Ольга с презрением посмотрела на мертвого мужа.

— Но как?! — с удивлением спросил Артем.

— Каким образом? — эхом откликнулась Прасковья Федоровна.

— Разумеется, я не знала о его планах. О вечеринке, о том, что Даниил решил избавиться от шантажистки, причем чужими руками. Нет, я ничего не знала! У меня был свой план. Я решила обставить все как самоубийство. Я знала, что у Дани есть цианистый калий. Ампула давно уже лежит в буфете. Я даже спросила мужа: «Зачем?» Но он таинственно улыбнулся и сочинил какую-то небылицу. И запер буфет на ключ. На всякий случай я сделала слепок и заказала второй ключ. Он последнее время был какой-то странный. И этот яд… Я ведь хотела, чтобы он жил! А вчера ночью я решила его убить. Мятный ликер, эту гадость, пил только мой муж. Я хотела тайно приехать сегодня ночью, когда он будет спать, и насыпать в бутылочку с ликером цианистый калий. Завтра перед обедом он непременно выпил бы рюмочку. Я ведь прекрасно знаю его привычки! Все было бы кончено. Вечером приехали бы мы с Максимом и нашли в кабинете труп хозяина. Я специально послала к нему психотерапевта. Того самого, который консультирует мою маму. С одной-единственной целью: спровоцировать мужа, чтобы он сорвался. И накричал на врача. Я ведь знаю, как Даня к ним относится!

Ольга достала из сумочки диктофон и нажала на кнопку. Раздался голос Даниила Грушина, то и дело срывающийся на крик:

«— Я устал, слышите?! Устал от того, что меня постоянно контролируют! Следят за каждым моим шагом! Это не жизнь — пытка! Каторга! Я так больше не могу!

И другой голос, мягкий, тихий:

— Ну-ну, успокойтесь…

— Я так больше не могу! Не хочу! Вы слышите? Не могу! Так! Жить!»

Ольга нажала на кнопку и сказала:

— По-моему, достаточно. Человек устал от жизни. Запасся ядом, делал намеки. И то, что он покончил с собой, не удивительно. У меня есть свидетель — психотерапевт. Ему хорошо заплатили. Он подтвердит. Я неоднократно жаловалась на состояние мужа. На то, что он находится в глубокой депрессии. И попросила ему помочь. Врач приехал, попытался поговорить с Даниилом. Разговор записан на пленку. Очевидно — человек не в себе. Психотерапевт подробно опишет состояние, в котором Даниил находился сегодня утром. То есть уже вчера. И то, что ночью он покончил с собой, никого не удивит. Ампулу с ядом доставал он через знакомых. Знакомые это подтвердят в кабинете у следователя. У меня же есть железное алиби: я всю ночь была в загородном доме у своих родителей. О том, что я здесь, не знает никто. Машина оставлена на шоссе, далеко от дома. Я так же тайно уеду, и никто ничего не узнает. Родители и прислуга подтвердят мое алиби… Даня, Даня, — и Ольга с сожалением покачала головой, — я ведь дала тебе время до полуночи! Чтобы хорошенько все обдумать и признаться мне. Если бы ты позвонил и рассказал правду, все было бы по-другому. Мы просто развелись бы. Ты остался бы ни с чем, но жив. Но ты был занят своими планами. Бедный, бедный, бедный… Наполеон…