Гробовое молчание

Но ведь оставалась еще и семнадцатилетняя Шарлотта Дион. В отличие от других девочек она была старше, училась без особого интереса и получала лишь удовлетворительные оценки. Как она вписывалась в эту картину?

Не исключено, что никакой картины и не было. Ингерсолл мог искать связь, которой не существовало.

Отложив записи о трех девочках, Джейн сосредоточилась на папке Шарлотты, которую составил детектив Букхольц. Она была гораздо толще дела Лоры Фан, и Джейн предположила, что это из-за фамилии Дион. С богатством считаются, даже в вопросах правосудия. Возможно, с ним считаются как раз именно в этих вопросах. Родитель пропавшего ребенка никогда не сможет успокоиться. Даже спустя десятилетия, увидев на улице молодую женщину, он будет задумываться: а вдруг это его давно утраченная дочь, но только повзрослевшая? Или же всего-навсего случайная прохожая, как и остальные, просто ее улыбка или форма губ внезапно показались до боли знакомыми?

Джейн открыла конверт, содержавший, вероятно, последние снимки Шарлотты, которые полиция получила из фотоархива «Бостон глоуб». Там было с десяток изображений, сделанных на похоронах Артура и Дины Мэллори. Если верить «Бостон глоуб», их кошмарная смерть и широкое освещение в прессе массового убийства в «Красном фениксе» привлекли на кладбище около двух сотен человек, и фотограф сделал несколько общих планов траурно одетого сборища возле двух открытых могил.

Однако больше всего привлекали внимание крупные планы с изображением членов семей. Шарлотта стояла точно посередине и представляла собой драматический центр композиции, что неудивительно — бледные черты и длинные светлые волосы делали ее хрупким воплощением горя. Она держала руку возле рта, словно пытаясь сдержать рыдания, и ее лицо искажала почти физическая боль. Справа от девочки стоял ее отец Патрик, с тревогой смотревший на дочь. Но она всем корпусом отвернулась от папы, словно не желая, чтобы он видел ее страдания.

У самого края фотографии стоял Марк Мэллори; его темные волосы были тогда длиннее и непокорнее. Уже в двадцать лет он казался мускулистым, широкоплечим мужчиной. Марк возвышался над худощавой женщиной среднего возраста, что сидела в инвалидном кресле рядом с ним, а его рука покоилась у нее на плече. Джейн предположила, что это мать Марка Барбара, бывшая жена Артура Мэллори. Барбара сидела, уставившись на гробы, не имея ни малейшего понятия, что фотоаппарат навсегда запечатлел выражение ее лица — на нем отражалось не горе, а чудовищный холод отчуждения. Словно лежавший в гробу человек был для нее ничем. А может, даже меньше, чем ничем. Артур ушел от нее к Дине, и, хотя Марк утверждал, что родители не держали друг на друга зла, выражение лица Барбары говорило совсем о другом. Отвергнутая жена, сидящая в инвалидном кресле у могил бывшего мужа и женщины, которая похитила его. Чувствовала ли Барбара в тот момент хоть какое-то удовлетворение? Приступ ликования из-за того, что она пережила их обоих?

Джейн обратилась к другой фотографии. Ее сделали с иного ракурса, однако лицо Шарлотты было смазано — она еще больше отвернулась от Патрика, начала наклоняться вперед, и ее фигура была схвачена в момент движения. На следующей фотографии девочка с прижатой ко рту рукой и искаженным лицом продолжала двигаться, а Патрик, нахмурившись, смотрел ей вслед. Новый снимок — здесь она была уже почти в углу фотографии: виднелась лишь ее спина; юбка девочки превратилась в черное расплывчатое пятно. Еще один щелчок затвора, — и Шарлотта вовсе пропала из виду, так же, как и Марк. Патрик Дион и Барбара Мэллори по-прежнему оставались на месте; на лицах обоих запечатлелось удивление, что их дети ускользнули с церемонии.

Что происходило между Марком и Шарлоттой? Может, он пошел за ней, чтобы предложить поддержку?

На следующем снимке было видно, что Патрик несколько неловко наклонился, стремясь обнять Барбару, — два покинутых супруга, утешающих друг друга. В этой фотографии чувствовалась искусная композиция — объятие отражалось на блестящей поверхности гроба.

Последний снимок демонстрировал расходящуюся толпу — люди повернулись спинами к двум одинаковым могилам. Вероятно, это была метафора — живые должны двигаться дальше. На финальной фотографии снова возникла Шарлотта. Она шла рядом с отцом, который крепко обхватил ее за талию. Но голова Шарлотты была повернута назад, к могиле Дины, а на лице отражалась отчаянная тоска, словно девочка готова была броситься на гроб мамы. Той самой мамы, что оставила ее пять лет назад.