Гробовщик для царя

– Торговлей, – у араба не дёрнулся ни один мускул на лице. – У меня на Замоскворецком рынке небольшой отдел.

– Сколько лет вашему сыну?

– Восемь, – встряла женщина, хотя вопрос адресовался не ей. – Помогите вернуть моего мальчика!

– Вы давали разрешение на вывоз ребёнка за границу?

– Нет! Думаю, он перевёз его через одну из азиатских республик СНГ.

– Чем ваш муж занимался, когда был свободен? – журналист обратился к русской, не отводя взгляда от лица иракца. – К нему приходили друзья?

– У него почти не было свободного времени, он отсутствовал, говорил, что работает. А друзья приходили иногда, но чем занимались, я не знаю, они закрывались в дальней комнате.

– Может, выпивали, играли в карты, смеялись?

– Ну что вы! Он правоверный мусульманин!

– Вас он хотел обратить в свою веру? – Соловёвский наконец повернулся к женщине. – Вы православная? Ваш сын, какой религии придерживается?

– Вообще он не настаивал, чтобы я сменила верование, но дома у нас есть Коран. А с сыном он ходил в мечеть, – женщина смутилась, – муж мой мусульманин, он имеет право решать, какой дорогой пойдёт его дитя!

Неожиданно на огромном экране появилось видео. На жёлтых безбрежных песках в чёрных одеждах, закрывающих всё тело кроме глаз, возвышались фигуры с автоматами в руках. Они стояли в ряд, держа за шею перед собой коленопреклонённых мужчин. Неожиданно дула автоматов упёрлись в затылки людей, раздались выстрелы и над песками гулом пронёсся хор голосов:

«Аллах акбар»!

Сам процесс массового кровавого убийства был щадяще купирован, но пошли следующие кадры, где подростки в лагере смертников разбирают автоматы, учатся боевым искусствам и ловко орудуют ножами. Студия замерла. Выдержав несколько секунд, Соловьёвский прервал молчание:

– Вот такую дорогу вы хотели для своего сына?

Женщина не ответила, лишь полными ужаса глазами смотрела на уже пустой экран.

– Я думаю, что стоит обратиться в Генеральную прокуратуру, для выяснения поля деятельности данного гражданина и уточнить, не состоит ли он в какой-нибудь террористической организации! – журналист повернулся к залу, махнув рукой, прекращая поднявшийся шум и гвалт. – Ведь благодаря нашей халатности и пассивности произошёл взрыв на железнодорожном вокзале в Волгограде и террористический акт в метро Санкт-Петербурга. Эти люди не берутся ниоткуда, они живут среди нас! Наша задача их выявлять и передавать в специальные органы, пока не случилось страшное! Я же в свою очередь буквально завтра обращусь в пограничные службы, для того, чтобы сделать невозможным пересечение границы этой личности до выяснения всех обстоятельств дела.

Журналист, как дирижёр закончил речь на жёстких нотах. Тут, откуда ни возьмись, появился ведущий и, объявив о конце программы, пожелал:

– Берегите себя и своих близких!

Уже подходя к гримёрке, Алексей почувствовал, что кто-то ухватил его за руку. Он повернулся и увидел перед собой несчастную женщину. Из глаз её лились слёзы:

– А что же теперь с моим сыном? Как я могу его вернуть?

– Вы знаете, это не в моей компетенции, – Алексей высвободил руку. – Самый лучший выход, это обратиться в Генеральную прокуратуру.

Соловьёвский вошёл в кабинет и запер дверь. Вообще, его уже не интересовала эта история, мысленно журналист перебирал план проведения очередной программы. Открыв компьютер, руки быстро начали набрасывать вопросы для экспертов. Тема была обговорена заранее, а вот даже самый незначительный вопросик, мог увести политическое ток шоу в другие дебри. Надо предусмотреть всё!

***

Он устал, неимоверно устал! Ну, что, казалось бы, не в шахте уголь отбивал отбойным молотком, не мешки с цементом перетаскивал, а языком молол. А вот пойди-ка помоли, да так, чтобы «Тэфи» из года в год получать! Его не утомляли камеры, многочасовое стояние на ногах, каждый раз Алексей испытывал стресс от груза ответственности. Он не мог позволить себе провала или скуки. Журналист считал своей целью формирование общественного мнения на те, или иные публичные вопросы. В начале телевизионной карьеры Соловьёвский был корректен, не позволял себе грубых или резких высказываний и зачастую сглаживал острые углы в спорах аналитиков, которые присутствовали на передачах. Он сам не заметил, как манера ведения программ стала жёстче и агрессивнее. Иногда журналист мог позволить себе в грубой форме выставить за пределы студии гостя, чьё мнение радикально рознилось с его видением вопроса. Если бы владельцы канала поставили ему на вид неуместность такого вещания, то он сменил бы тактику. Но все молчали, рейтинги, благодаря скандалам поднимались, а у журналиста Соловьёвского появилась армия слушателей, зрителей, поклонников, сторонников и, в то же время, немало тех, кто его презирал и даже ненавидел!