Гром и молния

Я вдруг вспомнил хуторок, летящие по двору белые гусиные перья, слипшиеся красные перья в лужицах крови, натекшей из-под трупов немцев, ветерок, играющий мехом собак у мусорной ямы, и есть мне резко расхотелось…

Глава 11

– Вот, что… Вы тут обедайте пока… а я на минуточку в санчасть загляну. Надо бы ребят проведать. Я сейчас…

Я отодвинул тарелку и встал из-за стола. На душе было тяжело и тревожно. Как я забыл? Как там Кир? Ведь никто даже и не сказал, а я не спросил… Нехорошо. Непорядок это.

До санчасти я добрался быстро. Тут царила сонная, жаркая летняя тишина, лишь в траве монотонно цвиркали кузнечики, да в воздухе гудели какие-то насекомые. Ни малейшего движения, только на натянутых бельевых веревках белыми привидениями колыхались нижние рубахи, пара халатов и стираные бинты.

– Эй, есть тут кто живой? – негромко окрикнул я.

– Чего шумишь? – Брезентовый полог большой армейской палатки откинулся, и из темноты вылез немолодой военфельдшер. – Все тут, слава богу, живые… Извините, товарищ капитан, не признал я вас…

– Ничего-ничего, это я так – пошутил неуклюже… Ну, как тут мои пернатые?

– Да ничего – стучат клювами по тарелкам, да еще и добавки просят! – расплылся в улыбке фельдшер. – Заходите, товарищ капитан!

Внутри палатки было жарковато и сумрачно. Из четырех стоящих коек, заправленных чистым бельем, заняты были лишь две. Василий, в одних подштанниках, весело звякал ложкой, сидя перед табуреткой, выполнявшей роль стола, а Кирилл Извольский изволил обедать как римский патриций – лежа.

– О! Командир! – радостно зашумели ребята.

– Отставить! Во время приема пищи Устав не действует! – пошутил я. – Кушайте, ребята, кушайте! А я рядом с вами посижу.

Какой там! Они, конечно, побросали ложки и радостно уставились на меня.

– Ешьте, я сказал! Говорю же вам – посижу. Я никуда не спешу. Ешьте-ешьте… Вам нужно нормально питаться, тогда и окрепнете быстрее!

Теперь все пошло наоборот – эти два щегла застучали ложками так, что я испугался – как бы не случилось заворота кишок! Не прошло и полутора минут, как воздушные бойцы заглотали свои порции точно два удава и отставили посуду прочь.

– Ну, давайте, рассказывайте! Сначала ты, Кирилл!

– Да что там рассказывать, Виктор! Подловили меня, гады! – понурился он.

– А ты как думал? Думал, что ты самый крутой на советско-германском фронте истребитель? Эти немцы, что тебя били, наверняка с сорокового года воюют, а то еще с Польши! Среди «охотников» слабаков, как ты знаешь, нет. Подловили, конечно, раз ты сам растыку поймал… Ну, рассказывай.

Со слов Кирилла дело вырисовывалось следующим образом. Его поймали, когда звено выходило из атаки и пошло в набор высоты. Расслабились, понятное дело, – только что удачно отстрелялись, и все, зуб даю, нет-нет да поглядывали назад, на дымящие и падающие самолеты немцев.

А тут, практически в лоб, атака сверху – тр-р-р-р! Снаряды грохнули по центроплану и левому крылу. Хорошо, что было всего два попадания – видимо, слишком высокая скорость была у падающего на цель охотника – очень быстрое взаимное смещение, вот очередь и рассеялась немного. Но и этого «немногого» Киру хватило. В выпущенной в него очереди были ведь еще и пули…

– …Раз! И левую ступню – как огнем обожгло! Одна пуля… одна! И прямо через стопу… Кровищи в сапоге! Мама моя! Никогда не думал, что из сапога буду кровь выливать! Но – чистенько так прошла, кости не раздробила. Скоро на поправку, как врач говорит. Эх, быстрей бы…

– Лежи уж, ранбольной… А с истребителем что?

– Да дырки есть, крыло пощипали… Но мужики из Конторы, наши техники, сказали: или заштопают так, что и не увидишь, или сменят плоскости. Лучше бы, конечно, сменить… На чиненом летать – не на новеньком…

– Ладно, зайду к ним, посмотрю. – Я перевел взгляд на Василия. – Ну, а ты как, герой?

– А что я? – изумился он. – Я готов в любой момент выступить на защиту моей Родины…

– Ты, Васек, с такими словами не шути, не обесценивай их… Еще выступишь. Ты не забыл, как там дальше-то? Не щадя самой жизни? А? Не надо. А то еще накличешь… Сколько вам тут валяться? Что доктор говорит?

– А доктор говорит – сколько надо, столько и будут валяться, Виктор Михайлович! – раздался быстрый и веселый говорок Кошкина.

– А-а, «хитрый змей, который и выпить не дурак»! Привет-привет! – мы пожали друг другу руки. – Каков твой прогноз, медицина?

– Ну, капитан Извольский поваляется тут минимум три недели. А там посмотрим.

– Товарищ военврач! Мы же договорились! – заныл Кирилл.

– Договорились, что при безусловном соблюдении всех медицинских предписаний! Лежать тебе еще и лежать! Хочешь вернуться в строй – изволь лечиться! Инвалиды в воздухе не нужны. Понял?

– Понял – не дурак… Дурак бы не понял.

– Вот, так-то! – удовлетворенно сказал Кошкин. – Ну а ваш ведомый… Через пару дней выпишу. Особых повреждений нет, так – как после драки на танцах. Так, что ли, Василий?

– Так, так, товарищ капитан медслужбы! Я и сейчас уже вполне здоров…

– А сейчас ты погодишь и примешь лекарства… А вот и Петрович. Принес?