Гром и молния

Девушки в смешных купальниках, все в каплях воды, тоже, довольно заинтересованно и с аппетитом, поглядывали в котел. На некоторых девчатах я увидел венки из кувшинок. Да… а наши-то фавны лесные недуром окучивают речных нимф. Я взглянул на Серову. Она тихо улыбалась чему-то своему, затаенному.

– Сейчас, сейчас! Не толкайте под руку! – я колдовал около источающего вкусный пар котла. – Сейчас солить буду… А потом – еще минут десять, и все!

«…Варится до готовности, затем вынимают из ухи разваренный лук, морковку, куски помидоров, выбрасывают пучок травы.

Солят по вкусу. Это очень ответственный момент – будьте внимательны!

Дальше начинаются «тайны рыбацкого двора»!

Берется 4-унцовая банка черной зернистой икры, разминается, выкладывается в марлю, завязывается в узелок и пускается в казан. Через 3–5 минут уха становится светлой, и этот узелок выбрасывают. И завершающий момент, самый главный – из-под котла убирается огонь, остаются одни угли, и в уху вливаются 150–200 граммов водки. Казан накрывается крышкой и через пять минут – «Садитесь жрать, пожалуйста!»[1]

Наконец пытка прекратилась, и «половые» потащили голодной братве тарелки с янтарной ухой.

Я снял колпак и утер трудовой пот. Кажется, удалась уха… Вон, как весело стучат ложками… Батюшки! А водка-то!

– Бандиты! Ко мне! Вон там, в яме, ящик со льдом… Тащите водку. Под уху разрешаю граммов по сто. И вам тоже. Скидывайте свои колпаки. Садитесь за стол, рубайте уху. Эх, хороша водка! Двойной очистки, со льда… Ну, будем! За все хорошее! – И минут двадцать спустя, под сытый, медленный стук ложек, звяк стаканов и удовлетворенное икание переевшей братвы: – Хорошо-то как! Щас запою, братцы! Да заткните кто-нибудь этот граммофон! Вот я вам песню напою, голоса и слуха у меня нет, а вы люди творческие – сумеете поймать мотивчик… Сможете и сами спеть, и хор здесь организовать. Песня американская, про пилотов. Называется – «Бомбардировщики»… – Так, я подумал, припомнил, что в сорок третьем песня уж точно была, и начал:

Был озабочен очень воздушный наш народ —
К нам не вернулся ночью с бомбежки самолет.
Радисты скребли в эфире, волну ловя едва,
И вот без пяти четыре услышали слова:
«Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы ползем на последнем крыле,
Бак пробит, хвост горит, но машина летит
На честном слове и на одном крыле.
Ну, дела! Ночь была!
Их объекты разбомбили мы дотла!
Мы ушли, ковыляя во мгле,
Мы к родной подлетаем земле.
Вся команда цела, и машина пришла —
На честном слове и на одном крыле».

Тут я припомнил еще один куплет, предпоследний, который исполнялся после войны, но почему-то потом потерялся… Отбивая ритм ложкой по столу, я продолжил:

Ну, дела! Ночь была!
В нас зенитки били с каждого угла,
Вражьи стаи летали во мгле —
«Мессершмитты», орел на орле.
«Мессершмитт» нами сбит —
А наш «птенчик» летит
На честном слове и на одном крыле.

– А теперь – все вместе! Хором! А ну, пилоты! Давай!

Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы ползем на последнем крыле,
Бак пробит, хвост горит, но машина летит
На честном слове и на одном крыле.

– А теперь припев:

Ну, дела! Ночь была!
Их объекты разбомбили мы дотла!
Мы ушли, ковыляя во мгле,
Мы к родной подлетаем земле.
Вся команда цела, и машина пришла —
На честном слове и на одном крыле!

Последний куплет наш краснознаменный хор имени Александрова пропел бодро, грозно и уверенно! Жизнеутверждающе пропел, чего уж там!

Глава 13

– Да… ага… что, серьезно? Ха-ха-ха! – Я, улыбаясь во весь рот и развалившись на стуле с телефонной трубкой в руке, сплетничал с Валентиной Серовой об итогах так понравившегося народу пикника. – А что девчонки? Да ты что?! Ну – понравились, пусть письма пишут… да, пусть ждут. Вот пролетят наши мальчишки над Берлином – и вернутся! Да… в шесть часов вечера после войны! Даешь тесную смычку нашей авиаэскадрильи и «Мосфильма»! Ха-ха-ха! Спасибо, Валя, что позвонила! Конечно – буду молчать, как рыба! Ага – как осетр из ухи! Пока! И Косте привет!

Все еще улыбаясь, я повесил трубку и выглянул в окно. Кажется, проясняется. Надо бы сходить к комполка, узнать насчет полетов. Время летит, а тут так неудачно – низкая облачность, дождь.