Гром над Араратом

– Понимаю, – сказал Катон. – В Риме думают, что страны Азии – легкая добыча и средство наживы. Но я‑то знаю, что ты добился успеха благодаря собственному мужеству и искусству полководца.

– Число моих врагов в Риме множится? – спросил с горечью в голосе Лукулл.

– Твой враг в сенате Гай Меммий. Он трубит, что ты специально затягиваешь войну, чтобы нажиться на ней, и настраивает народ против тебя.

– Кажется, Цицерон сказал: «Если мы хотим пользоваться миром, приходится сражаться».

Катон огляделся и, увидев дорогую мебель, картины и скульптуру, сказал:

– Ты падок на тщеславную роскошь. Клинии застланы пурпурными тканями, кубки и чаши украшены драгоценными камнями!

– Марк, я коллекционирую картины, статуи, чаши, кубки, греческие книги. Надеюсь в будущем привить римской знати хороший вкус.

– Лициний, даже здесь, в Азии, ты, как и дома, склонен к роскоши в быту.

– Я люблю все красивое и необычное, – улыбнулся Лукулл.

Он разлил вино в необыкновенно красивые кубки, увезенные из Армении, и, полюбовавшись игрой солнечного света на золотых гранях, подал один сенатору. Тот отпил терпкое и в меру вяжущее вино, поднял бровь и одобряюще кивнул.

Попивая вино, Лукулл поймал себя на мысли, что понтийский царь Митридат настолько деятельный и неуловимый, что, наверное, никогда не остановится. Ему, Лукуллу, осталось только философствовать. Солдаты не хотят воевать с Митридатом, и, завершая войну, следует признать: злодея не поймать. Конечно, Митридату не откажешь в дерзкой отваге и неукротимой энергии, но все равно Римская республика постепенно подчинит своей власти все окружающие ее государства. Дело времени, и злодей рано или поздно будет повержен – в предыдущих войнах с Римом он терпел много поражений. История – упрямый механизм: все кровавые события повторяются снова и снова. Лукулл отпил из золотого кубка большой глоток и подумал: «У Митридата нет полководческого таланта. Его главная ошибка в том, что не сумел превратить народы, нации и племена своей державы в единый организм с сильной центральной властью во главе. Итог будет закономерным. От Митридата все отвернутся, поскольку он не сможет дать аристократии ни стабильности, ни доходов от торговли. Его ждет бесславный конец».

– Митридата ждет бесславный конец, – сказал он.

– И это будет большой удачей для Рима! – встрепенулся Катон.

– Не обольщайся, если думаешь, что Рим – это навечно. Фундамент уже шатается. У нас, как и в державе Митридата, тоже много проблем.

– Да, Лициний! Стучится в дверь военная диктатура, и кто станет диктатором – вот вопрос! Я как раз проделал весь путь к тебе ради этого вопроса! – воскликнул Катон. – Ты самый известный полководец, который рьяно стоит за республику, и нам нужна твоя поддержка.

– Находясь здесь, в Азии, я отчетливо увидел связи, определяющие ход развития истории, – произнес Лукулл. – Должен сказать, что, в отличие от Митридата, армянский царь Тигран может влиять на исторические процессы, так как к нему прислушивается весь Восток. Например, если Риму грозит диктатура, то встанут вопросы: кого Тигран II примет в качестве диктатора? кому захочет подыграть, перед кем склонит голову? или возглавит сопротивление и объединит вокруг себя всю Азию?

– Мы не можем допустить объединение всех азиатских стран вокруг него!

– Конечно! – подтвердил Лукулл. – Разделяй и властвуй – максима римского сената.

– Вопросы, которые ты ставишь, заслуживают правильного ответа! – Катон с пониманием поглядывал на друга. – Я вижу лишь настоящее, а ты, мой друг, заглядываешь в будущее. Вот Помпей не задается такими вопросами, он просто рвется на твое место, агитируя всех сместить тебя.

– У нас с Помпеем неприязненные отношения. Сенат, как я полагаю, будет меня поддерживать, ведь ему же нужна сильная оппозиция против слишком усилившегося Помпея?

– Да, большинство в сенате за тебя, но Помпей может провести решение через народное собрание.

– Вот как? Значит, мне оставаться в этой должности недолго?

– Возможно. Я прибыл на один день, чтобы поговорить о твоем политическом будущем. Тебе, Лициний, не помешает триумф, чтобы народ Рима увидел твой полководческий талант.

– Ты прав. Я завершаю свою войну. Устрой мне триумф, а я устрою грандиозное угощение гражданам Рима, чтобы меня запомнили надолго! Римляне любят такие пиршества и называют их «виками».

– Сенат возлагает на тебя большие надежды, рассчитывая найти в твоем лице человека, который, опираясь на свою славу и влияние, даст отпор самовластному Помпею. – Катон смотрел на Лукулла с надеждой. – Ты должен возглавить борьбу лучших граждан Рима!

– Мне несвойственна неутомимая жажда славы и власти, но в борьбу за республиканский строй я готов вступить.