– Пленить царя! Я знаю, эта лиса так просто не сдастся, он будет пытаться вырваться из кольца окружения. Мурена, слушай приказ: отрезать ему все возможные пути прорыва. Тот, кто схватит царя, получит две тысячи денариев! Митридат мне нужен живым!
Лукулл, один из богатейших людей Рима, пятидесятилетний худощавый и высокопарный римский полководец, получивший почетный титул полководца‑победителя «император», подкупил генералов Митридата и добился того, чего не удалось его предшественнику, самому жестокому правителю Римской республики Сулле. Он, Лукулл, одолел великого царя Востока, главного врага Рима, конечно же только благодаря своему полководческому таланту. Солдаты Митридата начали разбегаться уже при первом боевом кличе римлян, и теперь его, Лициния Лукулла, ждет небывалый триумф в Риме, куда он привезет гарем Митридата и его родню в качестве рабов, прихватив с собой богатую добычу, а во главе процессии как главный трофей кампании сам понтийский царь… Но где сейчас Митридат? Без этого восточного деспота триумф будет неполный. Понтийский монарх где‑то прячется, возможно, еще в своем лагере, но ему не уйти! Римские воины контролируют местность, скоро окружение будет полным.
– Усилить дозоры, быть готовыми к внезапному прорыву! – Лукулл раздавал распоряжения легатам. – Царь должен быть схвачен, и только живым.
«Кроме того, – подумал Лукулл, – он должен поведать мне об одной тайне, мысль о которой уже много лет не дает мне покоя. Я избран владеть великим знанием».
Стрела, со свистом рассекая воздух, пролетела мимо уха и угодила в одного из военачальников свиты. Конь Лукулла взвился на дыбы, но всадник сдержал скакуна, крепко натянув узду.
– Кто? – крикнул он.
– Убит префект Титус!! – закричал Мурена.
– Даже раздавленная змея может нанести ядовитый укус, – холодно сказал Лукулл. – Уходим!
В этот момент, за час до поединка Гипсикратии с римскими воинами в лесу, Митридат все еще находился в своем шатре, в котором господствовала атмосфера уныния и безысходности.
– Война проиграна! – шептал царь, до крайней степени изнеможенный. Наконец, придя в себя, он беспомощно посмотрел на своего стратега и советника Каллистрата и пробормотал: – Судьба безжалостна! Мои войска дрогнули, я потерял пехоту и конницу, флот уничтожен. Меня предали. Приближенные за спиной вели тайные переговоры с Лукуллом, а я, старый дурак, ничего не замечал.
Царедворец Каллистрат, разделяя его уныние, произнес:
– О великий царь, твои солдаты пали духом, их одолел страх. Начался бунт! Убиты многие полководцы и сановники.
Митридат VI Евпатор, тщеславный и гордый человек, гений власти и великий злодей, всегда отличался энергичностью и предприимчивостью, но вместе с тем соединял в себе все пороки восточных деспотов – необузданную похотливость, дикое суеверие, коварство, жестокость и постоянное недоверие, заставлявшее его везде видеть заговор и измену. Теперь надломленный в совершенном бессилии ждал приближения смерти.
– Мы в окружении, и это чудо, что меня еще не схватили, – в глубокой апатии и тоске продолжал говорить царь. – Наверное, я был самонадеян и не думал о предательстве. Я атаковал пехоту противника кавалерией, не зная, что у меня в тылу, за горой, затаилась римская конница. Глупость одной минуты разрушает долгий труд мудрости. Поражение было предрешено, противник знал мои замыслы!
В шатер вбежал начальник царской охраны Диафант и, вызвав окончательное замешательство, закричал:
– Римляне движутся к лагерю!
– Государь, ты можешь сдаться на милость победителя, – предложил Каллистрат, беспокоясь больше о своей судьбе.
– Нет, лучше умереть! – произнес Митридат. Ощущая в полной мере беспомощность, он продолжал: – Мне шестьдесят три года, я стар, и теперь… теперь война проиграна. Незачем больше жить.
Единственная женщина в шатре Гипсикратия, жена царя, страстно любившая его и неотлучно находящаяся рядом, воскликнула:
– Великий царь! Ты сумеешь собрать новое войско и поставить римлян на колени!
– Не в этот раз. – На глаза Митридата навернулись слезы. В минуту упадка духа ему привиделись близкие. – Мои бывшие жены! Я знаю, что с ними сделают. Даже если толпа не растерзает, они окажутся в Риме в качестве трофея, их продадут в рабство. О моя Береника! Она принесла столько счастья… О Монима! Как она меня изводила! – На его лице появилась слабая улыбка. – Властная, ненасытная… Мои жены, наложницы, сестры… – Выражение лица вдруг стало жестким. – Никогда эти драгоценные камни моей диадемы не станут добычей римлян, не допущу их позора! Позовите Вакхида!
Гипсикратия пыталась вселить надежду:
– Ты великий, всегда находил выход из любого положения!
Но царь ее не слышал. Свою жизнь он посвятил войне с Римом, война – его страсть. Много городов и царств покорил, захватив несметные богатства; у него самый большой гарем на всем Востоке. «Но зачем мне все это? – думал он. – Столько раз терпел поражение, что растратил душевные силы на бесконечное возрождение из пепла».
– Не все потеряно, бежим, я спасу тебя! – Схватив его за руку, Гипсикратия опустилась на колени, а он говорил: