Гром над Империей. Часть 3

Не знаю я, как такое возможно, однако ж — два пути у земли нашей, две дороги, и какой пойдет она — неведомо мне. Но чувствую я, что в силах очистить ее от тьмы лишь дальние потомки твои, тут иных трактований нет. Не зря боги посылают мне эти видения, не зря чувствую я шевеление за гранью мира!.. Не спрашивай меня, как, сам того не ведаю. Но давит изнутри знание это и хочет вырваться на волю, выплеснуть из себя все, будто гнойник на здоровом теле. Не могу я боле держать это в себе. Надо думать нам, как предотвратить темное грядущее. От наших деяний сейчас зависит и выбор дороги, по которой пойдут наши потомки.

Вздохнув, я посмотрел на верного друга. Груз, что давил на мои плечи, стал ощущаться чуть легче, ибо часть его я только что переложил на него. Но кто ещё мог разделить со мной такое без жалоб и упреков, как не могучий Громич? И я продолжил:

— Задумал я создать круг волхвов из числа приближенных ко мне и посвятить их в эту тайну. Вместе мы сможем видеть больше и обрести знание, как избежать худшего будущего, как воплотить лучшее… Что скажешь, Демид, что думаешь?

— Ох, княже, — сверкнул он голубизной глаз, — скажи мне такое кто иной, на смех бы поднял, да розгами приказал высечь, дабы мысли глупые в голову не лезли! Но ты — Вещий, боги любят тебя, посылая подобные сны, предупреждают нас о грядущем.

Страшны слова твои, но и крепка вера моя в них. Созывай ближних волхвов, будем вместе думать. Э-эх, а я-то сегодня рассчитывал лечь спать пораньше… — грустно улыбнулся он.

— Аскольд! — вновь кликнул я отрока, что дежурил возле дверей. — Вызови ко мне волхвов из пяти высоких родов, да прикажи стол накрыть. Чувствую, быстро мы не управимся.

Глядя, как закрылась за улепетнувшим отроком дверь, я вновь обратился к Демиду, что задумчиво крутил кружку в руках.

— Ну, так что ты все-таки думаешь, воевода, о словах моих?

— Тяжкое бремя взвалил ты на плечи, княже, — отозвался он. — Давно уж мы не слышим богов, молчат духи, застыло небо, будто вымерла на нем вся жизнь. Дух рода иногда посылает нам смутные видения, смысл которых ускользает от нас. Но дед мой, помнится, сказывал мне сказку одну, которую сам слышал в детстве от своего деда. Будто была битва страшная с ворогом лютым, в которой пали боги земли русской. Но при этом одержали они победу, отдав свои жизни за людей.

Однако ж, бают и иное. Что вовсе и не пали они, а до сих пор бьются за нас, где-то там, высоко над землей — или в ином мире. Мы, княже, род свой ведем, почитай, от самого Перуна, и лучше других умеем слышать слова ветра. Но неспокоен он нынче, недобрым холодом веет от него. Поэтому верю я тебе, и про потомков тоже. Ибо кому, как не Громичам, вставать в трудный час на защиту земли нашей? А раз пронесем мы веру сквозь века, значит, не ослабнет род, не исчезнет в пыли веков. Найдутся сильные духом, чтобы поднять знамя родовой славы над миром, объединяя под ним разумных.

— Хорошо сказал, друг мой! — крепко, с чувством пожал я ему руку. — Да будет так. А теперь подождем волхвов и будем думу думать…

Глядя, как заходят в горницу умудренные битвами старики, я пытливо всматривался в их лица: не легла ли на них печать усталости от дел земных? Ибо те, кто мысленно уже собрался на покой, не сумеют помочь мне вершить будущее! Не нужно будет им это, а значит, и разговоры вести с ними не следует… Но, сколько бы я не вглядывался, не видел тревожных признаков. Передо мной сидели опытные воины, прошедшие десятки битв. Их лица, иссушенные ветром и солнцем, выражали угрюмую решимость, а в телах, хоть они и не были молоды, но силы на десяток отроков хватило бы. Крепки были по-прежнему их руки, что легко ложились на рукояти мечей, а взор их оставался ясным и острым, как их оружие, как и прежде, цепко подмечая все вокруг.

Чинно рассевшись вокруг стола, на котором уже стали появляться яства, приносимые слугами, они, до поры не обращая на угощение никакого внимания, ждали моих слов. Не было в них нетерпения или горячности, свойственных молодым — лишь ледяное спокойствие и уверенность в каждом миге прожитой жизни сквозило в их скупых, выверенных движениях.

Сделав глубокий вздох, я активировал камень Перунов, что берег от лишних ушей горницу и начал речь, все так же не сводя глаз с присутствующих волхвов.

— В тяжелый час собрал я вас, братья. Разговор у нас с вами будет долгий, да решения надо принять споро, ибо времени у нас почти не осталось…

* * *

Минуло уж десять дней с того разговора с Демидом. О многом успели поговорить мы с ним и с ближними волхвами. Приняли мы решение воззвать к богам на заповедном поле Велесовом, где, по преданиям, была битва страшная. Очищенные телом и душой, стали мы творить волшбу великую, что должна была пронзить завесу времени и дать понять нам, как поступить дальше.