Гром над Тьмой Часть 4 (СИ)

Монахини, что так долго раздражали демониц своим заунывным пением, теперь работали с ними в унисон. Песни порядка и хаоса, слившись воедино, коснулись ушей защитников мира, пробуждая в них всё и сразу. Благородство сплеталось с яростью, благочестие танцевало вместе с грехом. Там, где ещё мгновение назад балом правило поражение, желание бежать и спасать собственные шкуры, теперь расцветала твердость и решимость стоять до конца, до последней капли крови. Безумие норовило сдружиться с благоразумием и породить из этого смешения истинный героизм.

Ангелы ловили слова молитв на лету, тотчас же скидывая их небесной карой на неугодных. Семенами молитвы вонзались, вспарывая её будто ножом, в твёрдую почву. Один за другим прорастали бутонами огромные, священные цветы — шипами жестоких роз они кололи воинство тьмы. Копьями пробивались ростки святых корней, пронзая пожирателей душ. Раскачиваясь от ветра, священные цветы клонили головы к страждущим, проливая на их головы благость, надежду, отвагу. Трусость, едва зародившаяся в глубине душ защитников, бежала прочь и без оглядки. Измученные, израненные, утратившие волю сражаться бойцы с передовой тянули к ним руки — и находили исцеление и поддержку.

Младшие демоны, в миру бежавшие прочь от паладинских клинков, норовили накинуться на рыцарское оружие. В миг они вселялись в него — из рукоятей проступали демонические клыки, раскрывались пучеглазые, желтые глаза, клинок обвивали кривые хвосты. Теперь не бойцы тащили мечи в бой — те сами, одержимые бесами, норовили бросить своих обладателей в самую гущу сражения. Да, вскоре, не выдержав убийственного для нечисти света веры, они распадались прямо в оружии, но успевали сделать свое дело, разменяв свою жизнь на десятки жизней пожирателей.

Неспешной величественной армадой в полных мглы небесах показались эльфийские летучие корабли. Иффириты с саффиновых гор важно надували щеки, заполняя зябким воздухом паруса. Плохо державшие прямой удар эльфы предпочитали держаться подальше от самого пекла. Сотни тысяч калёных стрел залпом вонзились в и без того отощавшее воинство тьмы, поддерживая своих собратьев внизу, что продолжали обстрел, прикрывая пеших воинов. Не ведая к порождениям мглы ни жалости, ни пощады, эльфийские маги неустанно, со всех бойниц спешили пролить с небес дождь из сапфировых пластин — бомбами они ложились на головы пожирателей душ. Жрецы, разодетые в белые мантии, будто в тщетных надеждах испугать саму мглу, лили святую, искристую благодать на головы защитников мира. Принеся с собой дивный запах благовоний, эльфы как будто желали дать понять всем, как воистину пахнет победа.

Победа?

Я сомневался. Дети тьмы, может, и ослабли после очередного натиска, сдали прежние позиции. Сражение норовило в любой момент перетечь в бойню, где многоликий свет добивает сжавшуюся в комок, уже почти беззащитную тьму. Это было прекрасно, если бы не одно «но»...

Червь сомнений начал разрастаться, когда возликовавшее объединённое воинство подалось вперёд. Разнородность сыграла злую шутку — там, где командиры трубили отступление на прежние позиции, приказывали не продолжать бой, умоляли лишь о том, чтобы не лезть впекло поперёд богов. Моя идея насчет единого командования улетела в трубу. Штаб не справлялся с возросшей нагрузкой и не успевал реагировать на быстрые изменения на поле боя. Магическая связь между войсками не работала и пришлось передавать их по старинке. Неслись приказы, распоряжения, взмыленные гонцы терялись в общем хаосе. Казалось, сейчас все наладится.

Тщетно.

Я почти слышал, как напевает оду нашей глупости Мать Тьма. «Неужели, — спрашивала она, — можно собрать весь живой, такой разный, вонючий сброд— и превратить его в нечто единое?». Она ухмылялась над нашими потугами доказать, что, конечно же, можно! О да, и вы получите прущих напролом рыцарей, с героизмом в груди, жаждой мести вместо благочестия, не с праведным клинком, но бесовым отродьем в руках. Разве может орочий воин, вошедший в раж, неся на полных силы, покатых плечах эльфийскую лучницу, просто остановиться, прислушаться к её остерегающим крикам? Разве может вампир, порождение тьмы, не заплакать, вкусив прежде неподвластной, сладкой, божественной благодати, которой был лишён много веков назад?

Ещё с самого начала, строя планы, они все были обречены...

Пожиратели душ стеной встали на пути тех, кто отдался на милость богам войны. Их мрачные сородичи закружились в танце, взмывая под самые небеса. Земля, прежде не ведавшая такого насилия, вздрогнула. Войска, ещё мгновение назад взбудораженные своей победой, познали жалость и правоту командиров, что приказывали отступать — но было поздно.

Ломая твёрдую, что камень, почву, живое воплощение мглы поднималось наружу. Сотканные из едкого цинизма, злобы и ненависти, возносились вверх могучие башни. Будто желая колоннами подпирать само небо, они стремились ввысь. Мрачная, всепоглощающая тень вмиг разогнала разошедшийся не на шутку свет — ещё мгновение назад праздновавший победу, теперь он норовил трусливо бежать.