Гром над Тьмой. Часть 4

Воинский клич потонул в потоке разноголосья, обращаясь в какофонию войны. Загрохотали тяжёлые копыта святой кавалерии. Облачённые в тяжесть доспехов, рыцари-паладины схлестнулись с пожирателями душ, сходу вклинившись в их единообразные бесконечные ряды. Орочьи рубаки вперемешку с гоблинскими шаманами подоспели вовремя, замкнув края клина, не давая чёрной волне теней обойти с флангов и задавить конницу.

Сверкнули молнии. Маги, терпеливо ждавшие своего часа, наконец показали свою силу. Воздух едва не трясло от стойкого, витающего в воздухе запаха эфира. На пожирателей душ полилось всё, что только могло. Под их бесконечным воинством вырастали вулканы, норовя излить на них потоки магмы, задушить чёрным дымом. Небеса, отродясь не знавшие тучи, разразились яростным, кислотным дождём далеко в тылах войска Тьмы — бесплотные тени плохо, но держали первый удар. Отступая под объединённым натиском, они как будто говорили, что это не конец. Никто не слышал, но едва ли не каждый чуял, как зло, гневаясь в своей обиде, шепчет Мать Тьма:"Ничего, ничего! Это всего лишь цветочки. А вот увидите ли вы ягодки — большой вопрос...«

Словно божья кара, гулко ухнула «Святоносица» — тяжелое паладинское орудие. В ушах трещало от скрипа натянутых механизмов, того и гляди, норовила порваться тетива. Сотканная из молитв стрела ракетой вознеслась под самые небеса — мгла, черная и вязкая, на миг отступила под ярым напором света. Пожиратели душ не ведали чувств: безликие, вечно голодные, они текли полупрозрачной рекой. Но даже они вздрогнули, когда над их головами разразилось самое настоящее светопреставление. Стрела лопнула прямо в воздухе, на головы несчастных просыпался священный искристый дождь. Вой, исходящий из глоток тех, кто никогда не ведал боли, стал музыкой грядущей победы. У нас были силы, но насколько их хватит, не знал никто...

Глава 17

Глава 17

Охватывая взглядом поле боя, я хмурился: рано, ой, как рано ещё ликовать первым успехам. Демиургом я взирал на то, что творилось там внизу.

Словно ужом, рядом вилась Вика — ей не сиделось на месте. Будто перевозбуждённая девчонка, не обращая никакого внимания на тихие призывы более благоразумной сестры взять себя в руки, она лихорадочно металась из угла в угла, то и дело требовательно заглядывая мне в глаза с немым вопросом: «Когда, Владислав? Когда уже?!»

Другие крепились, тоже молчали, замерев недвижными статуями, но я чуял, что и им сейчас не по себе, что бурлит в них энергия, ищущая выхода, что их руки, переполненные божественной силы, рвутся разделаться с нечистью раз и навсегда. Задавить, задушить, изничтожить, обратить в абсолютное ничто —ибо тогда и наступит то самое равновесие, богом которого я и являюсь.

«Рано», — говорил я им. Говорил позой, жестом, еле слышным вздохом. Мы — Боги, мы явимся в самый жуткий, чёрный час, и тогда никому не укрыться от нашего гнева. А сейчас — нам оставалось развечто только смотреть. Я бросал выразительные взгляды на своих соратниц: «Пусть смерти, что вы видите, вызывают у вас не жалость, а гнев и желание отомстить. Наш час придет, осталось совсем немного».

Пожиратели душ не собирались сдаваться легко. Будто жулик за игральным столом, сперва поддавшись, выказав слабость, завлекая своих жертв азартом маняще близкой победы, они вдруг принялись выкладывать на стол один козырь за другим.

Потоком они нахлынули на увязшую уже в бою кавалерию — потерявшие коней паладины сражались врукопашную. Словно волной их накрыло с головой свежими силами врага — поле боя, над которым ещё недавно звенел воодушевленный боевой клич, теперь звучало жуткими воплями обречённых рыцарей. Пожиратели душ вскрывали их, как консервы — тяжёлая, намоленная святыми отцами броня не выдерживала натиска: трещала калёная сталь, лопаясь, разлетаясь мелким крошевом. Чудовищные лапы тварей рвали несчастных, будто те были бумагой — плоть слезала клочьями, обнажая для жаждущих тварей такие сладкие, такие вкусные души.

Сплетаясь воедино, выплёскивая всю жуть своих образов, пожиратели соединялись друг с дружкой. Получившиеся исполины обрушили всю мощь своих тел на орков. Зеленошкурые воители, в храбрости которых сомневался разве что глупец, дрогнули под нескончаемым натиском. Из глоток орочьих воинов лилась грязная брань, не смолкали хриплые боевые кличи, блестели мокрые от пота тела. Звериная натура не давала им возможности отступить — только вперёд, через кровь, смерть, невзирая на боль! Бить, рвать, драть!!!

Но им нечего было противопоставить возносящимся над ними великанам. Словно надоедливых тараканов, пожиратели давили орков массой. Души гордых воинов рвались прочь, навстречу к предкам — но напрасно. Сгорбленные некроманты, что прятались за спинами остальных, не успевали перехватить каждого, кто погиб. Изо всех сил, падая от переутомления, они вытаскивали души едва ли не из пасти жутких чудовищ.

И спасали лишь десятки из десятков тысяч...