Гром победы

– Н-н-но, не балуй, – сказал дед и вдруг парень весь скривился, изо рта начала капать слюна, нож выпал из рук и было видно, что его скрючивает. Руки остановились в положении, когда человек хотел взять два яблока и вдруг потерял подвижность. Позвоночник искривился, на спине проступил горб, и парень стал припадать на левую сторону. Около нас сидел инвалид с явными признаками заболевания полиомиелитом.

– Ты чего это так? – спросил я деда Сашку.

Дед ничего не ответил, делая какие-то пассы руками.

– Слушай ты, человеческое подобие, – сказал старик парню, – ты таким будешь до тех пор, пока люди тебя не простят, пока ты не перестанешь им зло делать. Вот тогда найдёшь меня, и я снова сделаю тебя таким, как все. Ты меня понял?

Я не знаю, понял ли вор деда Сашку, потому что глаза его не выражали ничего. Возможно, что с течением времени до него дойдёт сказанное, и что его снова будет крючить, когда он займётся воровством.

Дед Сашка завязал деньги в платочек, вошёл в вагон и крикнул:

– Кто тут в тамбуре деньги потерял?

Подскочили все и стали проверять потаённые места, где они прячут деньги. Сильный вопрос для того, чтобы узнать все заначки у людей. Ограбленная молодуха заголосила:

– Ой, ограбили, люди добрые и платочек этот мой.

– Так бери свои деньги, – великодушно сказал дед и отдал ей платочек.

– Вы его держите, люди добрые, а я пока деньги проверю, все ли отдал этот ворюга, – запричитала молодуха.

Несколько доброхотов, которые молчали при появлении настоящего вора, схватили деда Сашку. Дело принимало дурной оборот. Скажи сейчас молодуха, что не хватает денег и над нами будет устроен суд Линча с той лишь разницей, что нас не повесят, а выкинут на полном ходу из поезда. Как всегда, бояться нечего, не уголовник деньги принёс, а вполне благопристойный и законопослушный гражданин. Я уловил взгляд молодухи и многозначительно провёл ногтём большого пальца себе по горлу. Молодуха поняла мой красноречивый жест.

– Ой, все в порядке, – заговорила женщина, – все денежки на месте до копеечки, спасибо вам, гражданин хороший.

Суровые лица пассажиров смягчились и деда Сашку отпустили. Мы не стали задерживаться в вагоне, хотя нам стали предлагать выпить и вообще поближе познакомится.

– Как, товарищ Робин Гуд? – поддел я деда. – Это тебе не Запад, это Россия. Лучше выкинуть найденные деньги или подкинуть хозяину, потому что единственной реакцией будет подозрение, а не украл ли ты чего из найденного кошелька. И не слишком ли ты сурово обошёлся с тем воришкой, что сидит и пускает слюни в тамбуре?

– Это не простой воришка, Николаич, – сказал дед, – он не погнушается и на мокрое дело пойти. Видел его ножик? Никакой суд его оружием не назовёт, а он востер и человека убьёт запросто, и душа его не шевельнётся. Та же молодуха его первой и пожалеет. И пусть жалеет. Он сейчас только жалости и достоин. Такие вот парни, как он, и есть основная движущая сила большевиков, с помощью их они восстановили людей против власти, а потом начали уничтожать всех неугодных. Погоди вот, придём к нам в вагон, я тебе докажу, что я прав.

Международный вагон был закрыт на ключ. Дверь открывали, когда ресторан открывался на спецобслуживание. Проводница сделала удивлённые глаза, когда мы попросили её открыть дверь.

– Куда, – грозно сказала она, – там никого нет, все состав закончился, идите в свой вагон.

– Там наш вагон, – пытались мы объяснить ей, но нам посоветовали идти в свой вагон, иначе вызовут милицию.

Тут дед Сашка начал материться на немецком языке. Я стал уговаривать его на испанском. У проводницы стали округляться глаза, и она пошла стучать в дверь.

– Машаааа, – кричала она, стукая ногами в дверь и объясняя нам, что её ключ к этой двери не подходит.

Наконец в окошке показалось лицо нашей проводницы. Она мигом открыла дверь и встретила нас как долгожданных родственников, бросившись ко мне на шею.

– Миленькие вы мои, – приговаривала она, – я так и знала, что вы не пропадёте, что сядете в последний вагон, а они говорят, что вы шпионы…

В служебном купе уже сидели два человека в штатском, а в коридоре прохаживался милицейский старшина с перевёрнутой буквой «Т» на погоне. У армейского старшины от широкой поперечной полосы вниз шла тонкая полоска галуна. У милицейского старшины сверху вниз шла тонкая полоска галуна и упиралась в поперечную широкую полосу как у старорежимного городового. Увидев нас, штатские прикрыли дверь служебного купе. Через несколько минут из коридора исчез усатый старшина, и примерно через полчаса в вагоне наступила вечерняя тишина.

В купе заглянула Мария и предложила нам чаю. Она сносно говорила по-английски, и мы с ней общались на этом языке. По нашей просьбе она принесла ужин, который заблаговременно взяла из ресторана. Кроме нас были ещё два пассажира, семейная пара, в третьем купе, но они сидели тихо, и их не было видно.

– Садитесь с нами, – пригласили мы Марию к нашему ужину, но она отказалась. – Хорошо, не ужинайте, – предложил я, – но маленькую рюмочку коньяка вы с нами должны выпить. За наше чудесное спасение в огромной стране по имени Россия.