Гром среди вторника

– Лучше у друга своего спроси, что он подсыпает девушкам, что они вместо морального урода начинают видеть принца Чарминга, – буркнул Илья себе под нос.

– Что ты там в мой адрес вякнул? – переспросил Санек.

– Ничего… Хотя… – Громов резко развернулся, подскочил к собеседнику и тут же все его попытки держать себя в руках рассыпались как карточный домик. Вся злость, которую он пытался всеми силами сдерживать в себе, хлынула черным фонтаном, норовя запачкать каждого, кто попадется на пути.

Удар получился слабым, Санек слегка пошатнулся и тут же ответил. Денис и Макар, сыпля ругательствами, тут же кинулись их разнимать. На шум прибежал Андрей Михалыч. Беглого взгляда ему хватило, чтобы все понять.

– Громов! Я мог стерпеть многое! Отсутствие на тренировках еще ладно. Но сеять смуту внутри команды я тебе не дам! Считай, ты отстранен от всех матчей и тренировок.

– Всего хорошего! – Илья схватил свою спортивную сумку и пулей вылетел из раздевалки.

– Андрей Михалыч, я без Ильи, даже если он сидит на скамейке запасных, играть не буду, – сказал Макар и покинул комнату и команду вслед за лучшим другом. Они с Громовым на паркете были неделимым прочным тандемом. Он не хочет тратить время, чтобы сыграться с кем-то еще, к тому же за пару месяцев без Ильи ничего не вышло. Да и все последующие попытки будут бесполезны.

– Зашибись… – Тренер даже не мог представить, что в один «прекрасный» день, за пару недель до важного матча, потеряет двух своих лучших игроков.

Макар нагнал Илью в холле. Громов шел, задрав нос. Но не потому, что гордился своим уходом, а потому что не хотел залить кровью из разбитого носа белую футболку.

– Держи, – протянул Макар другу бумажный платочек. – Раз уж мы оба теперь свободны от трениро…

– Погоди, что, ты ушел из-за меня?.. – перебил друга Илья, держа платочек около носа.

– Да. Зато буду больше времени с Сонечкой проводить, – попытался найти хоть что-то положительное в случившемся Макар.

Иногда взгляд говорит больше, чем тысячи слов. Это был как раз один из таких случаев.

– Кстати, она где-то достала три билета в театр, – продолжил после небольшой паузы Макар. – Это, конечно, не Большой, но они показывают «Гамлета», а его, мне кажется, очень сложно испортить. Пойдешь с нами? Тебе надо отвлечься.

– Да… – немного помедлив, Громов добавил: – Скажи честно… ты тоже думаешь, что мне лечиться пора?..

– Тебе надо отдохнуть. Ты устал. Поехали домой, я вызову нам такси. – Макар бы никогда не смог признаться другу, что ему уже не раз приходила мысль, что Вера всего лишь выдумка воспаленного сознания Громова, поврежденного предательством Николь и не самым приятным расставанием с ней.

Глава 9 Офелия

Вот розмарин, это для памятливости: возьмите, дружок, и помните. А это анютины глазки, это чтоб думать.

Шекспир. Гамлет

В то время как обычные люди делились на жаворонков, сов и голубей, Вера относила себя к петухам и просыпалась с первыми лучами солнца. Летом и весной ее ранние подъемы сильно мешали окружающим, потому что тихо собираться она не умела. Все валилось из рук, посуда слишком сильно звенела, чайник очень громко закипал, а двери так и норовили хлопнуть, вместо того чтобы по-тихому закрыться. «Оно само», – оправдывалась каждый раз Вера, уверенная, что это не она неуклюжая по утрам, просто все предметы домашнего обихода ежедневно устраивали сговор против нее. Ну или это все домовой. Точно, домовой! Зато вторую половину года домашние Веры могли спокойно выдохнуть. Она впадала в свою версию зимней спячки. Правда, тысячи будильников каждые пять минут всех раздражали. Зачем ей будильники с четырех утра, если в школу, колледж или институт вставать только в семь, никто не понимал. Возможно, это была ее своеобразная ностальгия по лету и дружеское напоминание, что холода скоро пройдут, световой день прибавится, и она вместе с природой снова оживет. Есть метеозависимые люди, она же была сезонозависимой.

– Насть… – потрясла свою соседку по комнате Вера, – Настя…

– Чего тебе? – не открывая глаз, Никольская перевернулась на другой бок.

– А ты придешь сегодня ко мне?.. – Вера могла принять только один ответ: «да».

– Я тебе не мама, я не могу ходить на каждый твой утренник. – Настя поспала от силы часа три, а потому была крайне раздражена и плохо соображала.

– Вечерник, раз на то пошло…

Настя сквозь полусон поняла, что глаза Веры стали такими же солеными, как и голос. Никольская резко вскочила и села на кровати. Низкий гемоглобин дал о себе знать. Перед глазами появилась черная пелена, голова закружилась. Сердце бешено забилось, и она услышала уже довольно привычный механический звук, который сопровождал ее в минуты волнений и потрясений. За семь лет жизни с протезом клапана она успела принять свою особенность и привыкла считать это размеренное тиканье саундтреком к своей жизни. Настя замерла в ожидании, пока не придет в норму.

– Блин, прости-прости, я тупица… так во сколько?