Гром среди вторника

Илья стоял около входа в зоопарк и поглядывал на время. Вера еще не приехала, хотя обычно никогда не опаздывала, даже наоборот, приходила раньше. Чтобы не терять времени, он встал в конец растянувшейся очереди. Погода на этих выходных радовала, в отличие от количества людей, отделяющих Илью от касс. Видимо, вся Москва решила разом пойти и посмотреть на панду Катюшу. А он как чувствовал, что нужно было идти в будни и желательно к самому открытию, но Вера на такое предложение мягко намекнула, что он сошел с ума, и ей хочется по утрам отсыпаться после ночных смен. На самом же деле ей, в отличие от Ильи, все еще нужно было ходить на пары. Его сломанная нога не была для ее преподавателей уважительной причиной для пропуска занятий. Все дни с понедельника по пятницу у так много взявшей на себя Веры были расписаны по минутам, и лишь в выходные она с жадностью глотала свежий воздух свободы. И то не всегда, потому что иногда дежурства выпадали на субботу или воскресенье, и приходилось вдыхать резкие и не самые приятные больничные ароматы вместо более интересного времяпрепровождения. Конечно, она шутила, что успела к ним привыкнуть, но правды в этих шутках было мало. Вот и сегодня сразу после свидания ей предстояла очередная смена.

– Прости, что заставила тебя ждать. – Вера встала рядом с Ильей. Найти его среди людей в очереди, благодаря его высокому росту, было совсем несложно.

– Да все в порядке. Никак не могла подзарядку завершить?

– Ага, типа того. – Она вспомнила, как Настя отказалась выпускать ее из комнаты, пока она не переоденется во что-то более симпатичное, чем джинсы и футболка, и улыбнулась. Переобуться тоже пришлось, и теперь ее старые разношенные кроссовки, которые, по словам Насти, носят только американские и европейские пенсионеры, скучали в общаге, пока на ее ногах красовались голубые босоножки, которые уже начали натирать, хотя прошла она всего ничего. Когда-нибудь она научится выбирать удобную обувь, но, видимо, не в этой жизни. Ей казалось, что даже хрустальные туфельки Золушки были бы удобнее, чем это красивое недоразумение. А вообще надо было на все забить и идти в кроксах. Отличная же обувь, и не только для больниц. Ну и что, что некрасивые и к образу не подходят?

Подул ветерок, норовя поднять юбку ее и так короткого платья. Вера еле успела поймать и укротить летящую ткань. Она уже пожалела, что послушалась подругу и сняла любимые джинсы – с ними такого конфуза не случилось бы.

От кассы Илью с Верой отделяла семья из четырех человек. Старшая дочь что-то очень долго искала в сумочке, задерживая всю очередь, но наконец-то достала студенческий и отдала в окошко кассы. Семья удалилась. Громов попросил у женщины, сидящей в окошке, два билета. Последовавший от нее вопрос о льготах показался ему полным издевательством. Да, он по-прежнему ходит, опираясь на костыли, но это же не повод так с ходу спрашивать его об инвалидности. Хотя краем мозга он понимал, что женщина просто выполняет свою работу, но все равно почувствовал себя униженным. Илья даже не подумал, что женщина могла иметь в виду учебу в институте, настолько за время после аварии погряз в мыслях о своей травме и положении, в котором оказался из-за нее. Да и о том, что у тебя есть студенческий билет, можно с легкостью позабыть, когда не появляешься на учебе уже какую неделю и он тебе больше не нужен. Громов собрал остатки вежливости и доброжелательности и хотел было возразить, что ему нужны просто два взрослых билета, как Вера протянула женщине что-то в обложке с капибарой. Либо это был студенческий, либо – удостоверение о том, что она работает в органах. Другие варианты Илье на ум не приходили. Громов с удивлением посмотрел на свою девушку. Вера была готова провалиться под землю от того, насколько глупо попалась. Она хотела забрать свой студак, но Илья ее опередил и заглянул в него, прежде чем вернуть хозяйке.

– Значит, актриса? – спросил Громов, когда они уже зашли в зоопарк и не спеша двинулись вдоль пруда к месту, где обитали розовые фламинго.

– Ну да… первый курс…