Грома бой

Дверь открывается. Все оглядываются. У меня сердце падает – это Ильичка. На ней сегодня тёмно-розовый костюм. Оглядывает всех присутствующих. Так и вижу, как она сверяет наши лица со списками в голове: «Так, это Громов. Павлова. Беляева. Ватина и Кристи. А как этого Артура зовут, я не знаю». Вернее, она, может, и знает, но я не знаю.

– Здравствуйте, Ирина Ильинична, – мы произносим в один голос.

– Здравствуйте. Это литературный вечер?

– Да, – кажется, что Ира нисколько не удивлена её приходу, – проходите, присаживайтесь. Мы только начали.

Ирина Ильинична подходит к столу. Проверяет, что мы пьём и едим. Изучает чёрно-белый буклетик.

– Не буду вам мешать. Продолжайте.

Она садится за стол библиотекаря. Раскладывает тетради – должно быть, нашего класса. До меня доходит, почему она здесь – Ире не разрешили бы провести подобное мероприятие без надзирателя. И кажется, что все тоже поняли это.

Повисает напряженное молчание.

– Давайте я начну, – Ира берёт буклетик, открывает на нужной странице. Замечаю, как она волнуется. – Сейчас прочитаю вам одно из моих любимых стихотворений поэтессы Марины Ивановной Цветаевой, посвященное Александру Александровичу Блоку.

Имя твое – птица в руке,

Имя твое – льдинка на языке,

Одно единственное движенье губ,

Имя твое – пять букв…

Заслушиваюсь.

Сразу чувствуется, что Ира – гуманитарий. Никто в нашем классе не умеет так читать стихи. Да никому это и не надо – лишь бы выучить, сдать и забыть. Знали бы Пушкин, Лермонтов, тот же Блок, что они пишут не для души, а для школьных оценок. Может быть, так бы не старались подбирать слова.

Улыбаюсь, когда понимаю, что в имени Марго тоже пять букв.

Все хлопают Ире, и я в том числе. Ильичка отрывается от проверки тетрадок.

– А вы знаете, почему пять букв? Ведь у Блока в имени всего четыре.

– Потому что раньше его имя писалось с твёрдым знаком на конце.

Ответ прозвучал молниеносно, никто даже рта открыть не успел. Это было так в стиле Иры. Но нет – это сказал я.

– Правильно, Громов. Всегда бы так отвечал.

Усмехаюсь. Ха-ха. Я молодец.

Никто особо не хочет брать шляпу. Все смущаются, особенно переживают из-за того, что Ильичка следит за каждым нашим движением. Первой осмеливается Алиса. Она читает стихотворение Блока «Ночь, улица, фонарь, аптека» – такое маленькое, простое, но всеми любимое. И после этого обстановка разряжается – никто больше не боится читать стихи, наоборот, всем хочется поделиться своим любимым. Хожу вокруг стола со штативом и ловлю улыбки, взгляды и настроение. Немного отвлекаюсь и позволяю себе съесть печеньку – в белой глазури с ягодной начинкой.

Именно в этот момент меня и ловят.

– А может, наш оператор тоже что-нибудь прочитает? – говорит Ира.

– Нет, я сегодня только оператор.

Она подходит ко мне сзади, одевает шляпу. Пытаюсь снять, но Ира удерживает её рукой.

– Просим!

И все подхватывают, начав скандировать: «Просим! Просим!» Мне становится неловко от такого внимания.

– Ладно, хорошо.

Беру буклетик, ищу какое-нибудь лёгкое стихотворение. Или то, что я знаю. Ира встает за камеру, направляет на меня объектив. Наконец-то нахожу подходящее.

– Честно скажу, я не люблю поэзию. У меня нет любимых поэтов, нет любимых стихов. Но вот это – оно мне очень нравится.

Делаю паузу. Собираюсь с духом и начинаю читать.

Послушайте!

Ведь, если звёзды зажигают -

значит – это кому-нибудь нужно?

Значит – кто-то хочет, чтобы они были?

Чем дальше читаю, тем меньше мой голос дрожит. Я, конечно, так себе чтец, но все слушают и не морщатся. И мне даже самому нравится.

Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают -

значит – это кому-нибудь нужно?

Значит – это необходимо,

чтобы каждый вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда?!

Мой голос стихает, раздаются аплодисменты. И мне становится так хорошо. И уютно. Как будто мы все – старые друзья, которые решили провести вечер вместе.

Снимаю шляпу. Замечаю взгляд Ильички – всё это время она смотрела на меня, внимательно слушая.

– Ирина Ильинична, может, Вы тоже поучаствуете?

Мои губы выталкивают эти слова прежде, чем я успеваю подумать о них.

– Нет, спасибо, – Ильичка отворачивается к столу, – у меня ещё много работы.

Подхожу к ней, протягиваю шляпу. Чувствую, как все наблюдают за нами.

– Пожалуйста, не отказывайтесь.

Она смотрит на меня исподлобья, поджав губы. Ногтями цепляет шляпу, подтаскивая к себе.

– Ладно. Только шляпу я просто в руках подержу, хорошо? – Ирина Ильинична кладет её на колени. Выпрямляется и объявляет, – Сергей Александрович Есенин. «Чёрный человек».

Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен.

Ирина Ильинична не распинается перед нами, размахивая руками, как это любят учителя. Не говорит с идиотским придыханием, как это делаю я. Её голос спокоен, глаза прищурены. Но только холодок бежит по спине от того, как она читает: каждая строчка – это мороз по коже.