Громбелардская легенда

— Я недаром ем свой хлеб, ваше благородие… Я здесь для того, чтобы видеть и слышать все. Во всяком случае, как можно больше. Если я начну выкладывать тебе все, что знаю, хотя бы даже на одну лишь тему, наверняка и до утра не закончу. Что тебя конкретно интересует? Достоинства? Недостатки, слабости? Может быть, привычки?

— Да, это и еще кое-что, — согласилась лучница.

— Ну хорошо. Но сначала я должна еще предупредить, что не могу ручаться за все имеющиеся сведения. Князь-представитель никогда мне не доверялся. Половина моих знаний — это слухи и сплетни. Так что учти.

— Учту наверняка.

— Ну хорошо. Его высочество Н. Р. М. Рамез — естественно, армектанец. Он молод, ему тридцать шесть лет. Никогда еще Громбелардом не правил столь молодой человек. Он овдовел два года назад, но все говорит о том, что скоро он станет зятем императора — может быть, уже этой осенью. Он происходит из одного из самых знаменитых армектанских родов…

— …ведущего свое начало по прямой линии от княжеского рода Сар Соа. Ты разговариваешь с армектанкой, госпожа, — слегка язвительно напомнила Каренира. — Таких фамилий в Армекте всего несколько; армектанка чистой крови не может о них не знать. Рамез…

Она хотела что-то еще добавить, но передумала.

— Тем лучше, — подытожила Арма. — Значит, ты знаешь, а если не знаешь, то легко поймешь, что самому императору приходится считаться с человеком, род которого владеет состоянием почти столь же крупным, как имперские владения в Армекте. Говорят, что помолвки с дочерью императора почти силком добился отец нашего князя, желая, чтобы его фамилия блистала еще ярче, чем прежде. Никто не пророчит счастья этому союзу, поскольку, коротко говоря, Рамез пользуется репутацией тирана и деспота, который терпеть не может возражений и не слушает никого, кроме самого себя.

— Это правда?

Арма покачала головой — и да, и нет.

— Правда то, что предыдущий князь-представитель оставил здесь после себя целую армию придурков, готовых целую неделю совещаться ни о чем. Его высочество Рамез и так довольно долго терпел их брюзжание, лишь недавно прогнал всех на четыре стороны. Но похоже, выбрав себе новых советников и новых придворных, он все равно никого не слушает.

— Гм…

— О нелегком характере князя-представителя особенно много говорят сейчас… но я вижу некоторые к тому причины. Рамезу только что пришлось прогнуться перед самым могущественным институтом империи, а именно Имперским трибуналом. Его высочество ненавидит урядников, видя, похоже, в каждом из них шпиона своего будущего тестя; шпиона, который будет ни больше ни меньше, как вынюхивать что-то вокруг его супружеской спальни. Охотнее всего он вышвырнул бы их всех из Громбеларда.

— Вот видишь… — прошептала внимательно слушавшая армектанка.

— Однако, несмотря на деспотичный характер, — продолжала Арма, — это человек очень образованный и умный. Он превосходно владеет громбелардский и дартанским, кажется, понимает и по-гаррански. Он великолепный знаток военного дела — после того, как он реорганизовал гарнизон Громба, офицеры до сих пор качают головами, вспоминая его небывалое знакомство с деталями воинской службы. С тройниками и десятниками он разговаривал так, словно сам был одним из них. Он знал, почему солдатам жмут сапоги и что нужно поправить в подстежках, чтобы кольчуги хорошо сидели. Вместе с тем, однако, кажется, что он… как бы это сказать… больше любит армию, чем войну. Ему хотелось бы иметь прекрасных солдат, прекрасно вооруженных и обученных, но мысль о том, что войска могут понести в сражении непоправимый урон, приводит его в глубокое уныние. Что вовсе не значит, что сам он трус… Не знаю — я достаточно ясно выражаюсь?

— Вполне, — пробормотала захваченная ее рассказом Каренира. — Значит, Громбелардский легион — это игрушка? Блестящая игрушка?

— Именно так. А в особенности — гарнизон Громба.

— Во имя Шерни… С князем я договорюсь, это точно.

Громбелардка помрачнела.

— Не знаю. Если бы все было так просто, Рбит давно бы уже с князем договорился. Дело в том, госпожа, что в отношении этого человека ни на что нельзя рассчитывать. Представь ему во время официальной аудиенции предложение, просьбу или еще что-нибудь, а он его тут же раскритикует, назовет нелепым и отшвырнет прочь — порой лишь затем, чтобы весь двор мог восхищаться его непреклонностью и силой.

— Но с глазу на глаз?

— Что ж, попробуем именно с глазу на глаз. Хотя, честно говоря, это небезопасно.

— Что он любит? — спросила Каренира. — Какие удовольствия? Развлечения?

— Он обожает старые летописи, часто читает их до поздней ночи.

— И что еще?

— Еще… гм… еще когда женщины кричат.

— Не понимаю?..

— Понимаешь.

— О… — нахмурилась армектанка. — Ну, не знаю… что-то мой энтузиазм по поводу встречи с князем начинает таять.

— Правда? — насмешливо спросила Арма.

— Не верю… — помолчав, пробормотала Каренира, снова грызя ноготь. — Ты точно знаешь?

Арма возмутилась.

— Думаешь, он взял меня к себе в спальню? Это только сплетни, слухи.

Они помолчали.

— Кажется, у тебя есть какой-то план?

— Да, — подтвердила Арма.