Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге

Оставшись в Москве после участия в программе на НТВ, я хотела ближе познакомиться со всеми женщинами, которых узнала через блог Ольги Слуцкер. Мы обменивались контактами специалистов, делились советами, созванивались и соглашались в том, что необходимо объединять усилия в борьбе за своих детей. Юристы рекомендовали мне обратиться в серьезное экспертное учреждение в Москве, предоставив туда заключения психологов о состоянии Ксюши, сделанные уже после разлуки со мной. Я обратилась туда и принесла копии медицинской карты дочери из детского сада в Санкт-Петербурге. Мы проходили осмотр у врачей, по результатам которого согласно своему физическому, умственному и психическому развитию она была зачислена сразу в старшую ясельную группу. Однако после похищения Ксюша так и не вернулась в Санкт-Петербург и уже через месяц вместо игр с детьми в детском садике была поставлена бабушкой на учет в ПНД г. Новороссийска с диагнозом «аутизм».

Здесь, в Москве, мне необходимо было получить профессиональную оценку «бумажек» от психологов, предоставленных Проценко в суде. Ведь именно с помощью этих лживых справок была искажена причина психологических реакций ребенка. Манипулируя не только законом, но и хрупкой детской психикой, в угоду лишь собственным амбициям семья Проценко цинично использовала острую реакцию Ксюши на разлуку со мной и превратила эту реакцию в смертельное оружие против меня, да и против самой Ксюши.

Однако в Центре судебных экспертиз, куда я обратилась, предоставленные мной документы от «психологов» Тютю-ник и Гавриленко отказывались принимать.

– Мы не можем «экспертировать» эти бумажки, они ведь даже не заверены печатью! Кто будет относиться к ним серьезно?! – ответили мне.

– Но их принял суд Новороссийска! Эти «бумажки» легли в основу судебного решения, забравшего у меня дочь! Пожалуйста, дайте им экспертную оценку! – настаивала я.

После долгих переговоров эксперт наконец согласилась принять мой заказ.

– Результаты экспертизы вышлем вам почтой в Санкт-Петербург. Также эксперт сможет принять участие в судебном процессе, если потребуется.

Я немедленно стала писать новый иск о пересмотре места жительства Ксюши. Мнение экспертов могло бы мне в этом помочь, но только в случае, если Проценко не подготовит очередных сюрпризов.

Наконец, сделав все дела в Москве, я смогла вернуться домой, в Питер.

Когда я вышла из поезда на Московском вокзале, мне показалось, что я не была в своем родном городе целую вечность! Несмотря на раннее утро, дома встретил папа. С порога он взял меня под руку и отвел в комнату. Наверное, раньше так встречали верные жены своих измученных войной мужчин… Не знала, с какой новости начать, столько всего произошло со мной с тех пор, как я уехала на суд в Новороссийск еще в январе. В комнате на моей кровати папой были заботливо разложены бумажки. Ими оказались почтовые извещения и повестки в суд. Рассматривая их, я решила, что теперь помимо ракушек буду коллекционировать повестки. Они были разные: белые и серые, одинарные и двухсторонние, из судов Новороссийска, Краснодара и Петербурга, заполненные вручную и на компьютере, корявой рукой и красивым почерком. Словом, каждая из них теперь составляла летопись моей новой жизни.

Глава 15

15 апреля, в самую середину весны, наступил мой день рождения. Впервые рядом не было ни мамы, ни дочки, ни мужа: никого, с кем бы я могла провести этот праздник. Даже отец с семьей и своим коллективом уехали на гастроли. Настроение было таким же, как и в последние новогодние праздники. Но друзья обещали меня навестить. И когда раздался звонок в дверь, я открыла, уверенная в том, что это кто-то из них. Но передо мной стоял почтальон:

– Получите и распишитесь, – почтальон вручил мне толстый конверт.

Все, что приходило почтой в последнее время, не сулило мне ничего хорошего. Я раскрыла письмо и обомлела: это был подарок от Ромы. В конверте лежал иск о разделе имущества, где стройным списком значились вещи, приобретенные нами в браке, которые он собирался со мной поделить: стулья, фотоаппарат, холодильник, видеокамеру, а также вешалку ИКЕА и, кажется, что-то еще. К иску были приложены ксерокопии чеков и фотографии всех перечисленных предметов. Также там была фраза: «Спора о квартире между нами не имеется, поскольку она принадлежит мне». Почему Рома пишет, что спора о квартире не имеется, если мы приобрели ее в браке и вместе оплачивали ипотеку? Почему он не упомянул автомобили и акции, которые также приобретались нами совместно в браке?

Вспомнилось, как во время моей беременности Ксюшей мы решили с Ромой приобрести собственное жилье в ипотеку. Квартиру выбирала я, потому что у Ромы не было на это времени. Родители Ромы занимались недвижимостью и подсказали неплохой вариант, недалеко от их дома, в новостройке напротив парка. Мы приехали туда вместе со свекром, и квартира мне понравилась. Когда были улажены все формальности и заключен договор ипотеки, Рома, придя однажды с работы, сказал:

– Дорогая, завтра мы идем к нотариусу.

– Зачем? – не поняла я.