Громкое дело

Вестибюль поражал своими размерами, под его потолком находилась хрустальная люстра, напоминавшая космический корабль. Они проплыли через начищенное до зеркального блеска море мрамора в ту часть отеля, которая называлась «Ресторан путешественника», и расположились в углу. Халениус заказал круассан и кофе для нее. И к собственному удивлению, она смогла есть.

– Что произойдет сейчас? – спросила Фрида, дотронувшись до своей чашки с кофе.

Халениус прожевал и проглотил содержимое рта, прежде чем ответил.

– Главный преступник даст знать о себе в районе девяти, – сказал он. – Возможно, мы получим инструкции, как передать выкуп, и я должен рассказать ему, что ты будешь вести машину. С этим может возникнуть небольшая проблема.

Фрида расслабила тело и отклонилась назад на спинку стула.

– Почему?

Он сделал большой глоток кофе.

– Похитители всегда требуют, чтобы деньги доставлял один человек. Если с ним еще кто-то есть, в их понятии второй точно из полиции. Сейчас ему известно, что приедем я и Анника… Будет нелегко заставить его согласиться на тебя в качестве водителя, но этого необходимо добиться. Мы не справимся без тебя.

Анника смотрела вниз в свою чашку с кофе. Фрида потянулась за своей.

– Он уже определился с моделью автомобиля, но в худшем случае может потребовать каких-то отличительных особенностей на нем или на нас, одежды или наклеек на стеклах машины.

Анника окинула взглядом ресторан – над баром громоздились старые кожаные чемоданы. Вероятно, так пытались воссоздать атмосферу старинного поезда. Она вспомнила слова Халениуса, он сказал их вчера или в прошлом году? «Если похититель требует побрить голову, остается только достать бритву».

Смогла бы она побрить голову, чтобы получить домой Томаса? Пожертвовать своей левой рукой? Переспать с переговорщиком?

Фрида потрогала свои золотые браслеты.

– Ты знаешь, для чего сомалийские пираты используют полученный выкуп?

– Если они не пропивают свою часть добычи, ты имеешь в виду?

– Они обеспечивают всем необходимым целые деревни, целые районы своей страны, – сообщила Фрида.

– Ну, – сказал Халениус, – не все же так поступают.

– Больше, чем ты думаешь. Они держат в своих руках экономику всего прибрежного региона.

Анника села прямо. Халениус пригубил свой кофе.

– Так и есть, – сказал он. – Цены там поднялись более чем на сто процентов после того, как пираты активно занялись похищениями. Это касается всего, от земли до мужской обуви, и создало массу социальных проблем помимо трудностей, которые население уже имело: неурожаи, гражданская война…

Фрида показала в сторону побережья:

– Каждый день мимо Сомали проплывают нефтяные танкеры, стоящие сотни миллионов долларов, а голодающим людям не остается ничего иного, кроме как стоять на берегу и смотреть на них.

– Это не дает им права заниматься грабежами и похищениями, – заметил Халениус.

Анника отодвинула в сторону свою чашку и заметила, что ее рука дрожит.

– Я могу понять твои робин-гудовские мысли, – сказала она. – Но мой муж никак не нефтяной танкер, он просто подвергся насилию. Ты готова защищать их и в этом случае?

Фрида сняла солнечные очки и повернулась к Аннике, ее глаза были светлые, почти серые.

– Как такое возможно, – сказала она, – что отношение меняется, как только касается белых людей?

Она произнесла это спокойно, нейтральным тоном, без малейших эмоций.

Анника подумала о Руанде и не нашлась что ответить.

– У вас есть трудовое законодательство, и профсоюзы, и личные трудовые договоры в вашем первом из миров, но лишь когда дело касается вас самих. Вам наплевать, в каких условиях швеи шьют вашу одежду на текстильных фабриках в Азии или нефтяники в Судане заботятся о том, чтобы вы могли разъезжать на ваших автомобилях. Вы всегда говорите о демократии и правах человека, но на самом деле имеете в виду только собственное благополучие.

Она снова надела солнечные очки и улыбнулась едва заметной быстрой улыбкой, которая скоро исчезла.

– Не пугайся, – сказала она Аннике. – Я просто напомнила тебе о полутонах. Нельзя делить все в мире только на черное и белое.

Она посмотрела на часы.

– Если вы закончили, я полагаю, нам надо ехать в банк. Мы заберем сумку сейчас или еще вернемся?

Халениус повернулся к Аннике и подождал, пока она взяла свои пожитки.

– Именно здесь Томас жил во время конференции, – произнес он тихим голосом. – Они забрали его вещи и прибрались в номере, но знали, что ты приедешь, и…

Она остановилась на полушаге.

– Здесь? Его вещи здесь?

Ей сразу показалось, что она почувствовала запах его парфюма.

– Мы можем попросить прислать их к вам домой на Агнегатан, если у тебя нет желания взять все с собой, – предложил Халениус.

Она замерла посередине зала, не в состоянии двинуться с места. Его барахло не играло никакой роли: бритвенный прибор, и галстуки, и пиджаки.

– Я возьму все с собой, – услышала она собственный голос, хотя и не знала, почему так сказала.

Фрида подошла к консьержу, и тот исчез где-то во внутренних помещениях и вернулся с сумкой Томаса. Она расписалась в квитанции и стояла в вестибюле, держа ее в руке.