Громкое дело

– Анна Снапхане написала эту статью, мы старые друзья, и все, о чем там сказано, правда. Я действительно убила своего парня, и одного из тех, кто поставлял мне информацию, тоже убили, а моего мужа покалечили террористы, и мой дом сожгла профессиональная киллерша. Но сравнивать меня с пауком, уничтожающим всех в непосредственной близости к себе, пожалуй, чересчур…

– По-моему, «Медиа тайм» занимаются исключительно собиранием сплетен, они же сами утверждали это, когда запускали ток-шоу «Роня уладит все».

– А она не работала здесь на подмене несколько лет назад? – поинтересовалась Анника.

– Как много журналистов носят имя Роня? – спросил Шюман.

– До черта, – ответила Анника и, наклонившись через его письменный стол, подтащила к себе газету, все еще открытую на развороте с пятью фотографиями и заголовком «ОТМЫТЫЕ ДОБЕЛА».

– Вот настоящая жуть, – сказала она.

Шюман вздохнул:

– Анника…

– Я как раз проверяю это дело, – сообщила она. – Уже успела поговорить с Вивекой Фернандез, Линне начало по-настоящему доставаться, когда она забеременела. Все по классической схеме: удар в глаз, стоило посмотреть недовольно, и по губам, если они пытались перечить. Он выгонял ее голой на лестничную площадку, так Вивека и заметила то, что происходило.

– Анника…

Ее рука замерла на газетной странице, она предпочла не встречаться с ним взглядом.

– Я должна работать, – сказала она. – Иначе все напрасно. Ради себя и этих женщин. Они заслуживают этого.

– Анника, я написал заявление.

Она подняла глаза на него:

– И когда ты заканчиваешь?

– В мае, – сообщил он.

Она откинулась на спинку стула для посетителей.

– Мне было интересно, как долго ты выдержишь, – сказала она.

Шюман приподнял брови. Она кивнула в сторону выпускающего редактора новостей:

– Патри и его кустарная журналистика. Ты вертишься, как червяк на крючке, пытаясь сохранять хорошую мину при всех его дурацких выдумках. Я знаю, что, по твоему мнению, подобное продается, но в моем понятии все наши успехи случайные и кратковременные. Люди не дураки. Они это видят насквозь.

Он смотрел на нее молча несколько секунд.

– Ты ошибаешься, – сказал потом, – по всем пунктам. Люди достаточно глупы. Они верят во все, о чем читают, посмотри, какого только дерьма нет в Интернете. Сегодня половина читателей «Медиа тайм» убеждена, что ты ешь маленьких детей.

Шюман поднялся.

– А если говорить о Патрике, – продолжил он, – то я предложил его правлению в качестве моего преемника.

Она осталась сидеть на стуле и посмотрела снизу вверх на него зелеными глазами.

– Это никогда не сработает, – сказала она тихо.

Он не ответил: внезапно возникшее смутное беспокойство начало все больше овладевать им.

– Ты зря думаешь, что тебя объявят героем, поскольку газета свалится в штопор без твоего руководства. Наоборот. Ты станешь лишь мелким эпизодом. Правление ведь никогда не признается, что они взяли полного придурка. Они обвинят во всех смертных грехах тебя, неужели трудно понять?

Анника встала тоже, взяла свою сумку и куртку. Шюман почувствовал, как у него подскочил пульс, и всеми средствами старался не показать этого.

– Подумай о моем предложении, – сказал он. – Хроника о тебе и Томасе и вашей новой жизни сейчас, когда он дома снова. Три миллиона ты, естественно, не получишь, но как смотришь на новогоднее путешествие со всем семейством?

Она надела куртку и забросила сумку на плечо.

– Это будет трудно. Я не собираюсь больше жить с Томасом.

Шюман замер с полуоткрытым ртом, не найдя что ответить.

– Томас не знает еще, – продолжила она. – Я расскажу ему это сегодня, как раз иду в Каролинскую больницу.

Она отодвинула дверь в сторону, закрыла ее снова и удалилась.

Небо заполняет все среднее окно. Оно серое, как бетон, и холодное и, кажется, начинается у самой земли.

Порой я вижу, как какая-то птица пролетает мимо черным силуэтом на фоне света, но в остальном там больше ничего нет. Я предпочел бы дерево или, по крайней мере, несколько голых веток.

Здесь можно умереть от скуки.

Моя рука начала болеть, та, которой больше нет. Порой там чешется между пальцами, ладонь прямо горит. Это нормально, говорят они.

Я получу протез.

По их словам, протезы очень хорошие сегодня. Есть даже такие, которые управляются с помощью Bluetooth, воспринимают мышечные импульсы и обеспечивают нужные давления и движения, а скоро, пожалуй, появятся и способные чувствовать. Шведское изобретение фактически, что выглядит немного забавно.

Анника была просто фантастической. Она все слушала и слушала. Я никогда не забуду этого.

Снаружи моей хижины, казалось, все вымерло, такая там царила тишина. Они не давали мне ни еды, ни воды. В конце концов я выбил ногами кусок железа, служивший дверью.

А там никого не оказалось, ни людей, ни машин, ни оружия. Мои воспоминания заканчиваются саванной. Я не помню ничего из лагеря беженцев, только лицо Анники надо мной в самолете на пути в Швецию. Они не нашли датчанина. Его дочь верит, что он жив, пусть я и рассказал о его смерти. По ее мнению, я ошибся.