Громкое дело

И все равно она знала, что у него есть другие женщины, не кто-то особенный, а те, кого он мог завалить в койку не напрягаясь. По ее мнению, у Томаса было слишком много достоинств. Он выглядел как викинг – белые волосы, голубые глаза и широкие плечи. Легко заражался смехом и умел слушать, интересовался практически всеми видами спорта, начиная от боулинга и заканчивая хоккеем с мячом, и прекрасно вписывался в любые интерьеры.

Конференции, вроде этой в Найроби, оставались его главными охотничьими угодьями. Работа на правительство не делала его шансы хуже. Задание по линии «Фронтекс», как уже сказано, не отличалось особой гламурностью, поэтому он говорил, что занимается анализом международной безопасности. И это в какой-то мере соответствовало истине.

Анника не поддалась искушению застелить постель Эллен, вернулась к оставленному на придиванном столике компьютеру и с помощью Google попробовала узнать как можно больше о «Фронтексе».

Надо признать, раньше ее абсолютно не интересовало новое задание мужа. Она знала, что он будет ездить на междуна родные конференции несколько раз в год, и довольствовалась этим. О самой организации ей было очень мало известно.

Одной из первых ей попалась на глаза заметка из ее собственной газеты.

За охрану европейских границ уже в течение пары лет отвечал шведский комиссар ЕС, в результате чего ряд заданий по исследованию данного вопроса попал в Швецию.

Именно так, помимо прочего, на письменный стол Томаса.

На официальной домашней странице организации она прочитала, что кое-какие работы в этом направлении уже начались: самолеты и корабли патрулировали воды к северу от итальянского острова Лампедуза с целью остановить поток нелегальных иммигрантов из неспокойных регионов Северной Африки в Европу. Если верить шведскому комиссару ЕС, «Фронтекс» находился там для «спасения жизней», и, вполне возможно, так все и обстояло. Беженцы, достигавшие побережья Италии и Испании, стали столь обычным делом сегодня, что абсолютно никого не волновали. Средства массовой информации больше не реагировали на них даже крошечными заметками в средиземноморских странах, не говоря уже о Скандинавии. Дело могло зайти столь далеко, что шведские туристы просто спотыкались бы о трупы на тамошних пляжах, причем не получая компенсации от турбюро.

Ее электронная почта дала о себе знать, и там, в сообщении от Халениуса, лежал рапорт от наверняка приятной маленькой англичанки. Он был на английском и достаточно короткий и описывал ситуацию в пограничном городе.

Пункт перехода из Сомали в Кению, по большому счету, не охранялся. Вывеска перед полицейским участком в Либое с текстом «Republic of Kenya, Department of Immigration, Liboi Border Control» уведомляла о том, что в здании находилась таможня. Никакого персонала на границе не было и никаких предназначенных для него помещений тоже.

В настоящее время свыше четырехсот тысяч человек, большинство сомалийцы, жили в лагере беженцев в соседнем городе Дадааб.

Анника подняла глаза от компьютера. Где она слышала это название? Вроде дело касалось засухи на Африканском Роге.

Она вошла в Google Maps, написала в поисковик «либой, кения» и сразу же попала на золотисто-коричневую спутниковую картинку выжженной солнцем почвы. Либой, как оказалось, находился в центре большого пустого пространства и по величине не превышал булавочную головку. Желтая дорога под названием Garissa Road A3 проходила через всю карту. Она кликнула снаружи от изображения, увеличивая его. Дадааб явно располагался на юго-западе, потом Гарисса, океан и Найроби. Кения находилась точно на экваторе в окружении Сомали, Эфиопии, Судана, Уганды и Танзании, боже, какая компания. Она уставилась на спутниковую картинку, не веря своим глазам. Сколько людей жило во всех этих странах, и она абсолютно ничего о них не знала.

Где-то в квартире зазвонил телефон. Она оторвала взгляд от дисплея, вскочила и сразу не смогла понять, откуда исходит звук. Потом догадалась, что это домашний аппарат, по нему обычно никто не звонил, кроме ее матери, а такой контакт, по большому счету, ничего не значил. Она подбежала к двери в комнату детей и сняла трубку.

Это был Джимми Халениус.

– Анника, – сказал он. – С нами связались двое из группы, которая держит в плену Томаса и остальных членов делегации.

Она опустилась на пол гостиной, и во рту у нее сразу пересохло.

– Что они говорят?

– Я не хотел бы обсуждать это по телефону…

Она встала и заорала в трубку:

– Я хочу знать, что они сказали!

Статс-секретарь, похоже, сделал вдох.

– О’кей, – сдался он, – информацию такого типа обычно не передают по телефону, но хорошо… первое сообщение перехватили англичане. Некий человек на любительской видеозаписи говорит на киньяруанда, что организация «Фикх Джихад» захватила семь делегатов ЕС в качестве заложников. В остальном послание состоит из политических и религиозных лозунгов.

– Что ты сказал? На киньяр, что?..

– Язык банту, на нем говорят в Восточной Африке, прежде всего в Руанде. В сообщении, собственно, лишь то, о чем мы уже подозревали, что их увезла какая-то организация.