Громкое дело

Или вообразила это сейчас? Как случается, когда старые люди теряют мужа или жену, и их внезапно начинает посещать его или ее дух, они внушают себе, будто видят образ своей потерянной второй половины, и общаются с ним словами и мысленно?

00.07.

Как невероятно долго они болтают. Двадцать три минуты. О чем они говорят?

Анника обратилась к своей памяти, попыталась воскресить ощущение того утра в Пуэрто-Банусе, когда переспала с Томасом снова, осознание того, что она могла бы жить с ним, несмотря на развод, каким оно было? Могло ли победить смерть?

Телефон звякнул, 00.11. Они разговаривали двадцать семь минут.

Вся квартира погрузилась в тишину. Ее дыхание участилось.

Сейчас он проверил, получилась ли запись, и сохранил ее на сервере.

Казалось, ее ноги налились свинцом. Халениус вышел из двери спальни, Анника смотрела, как он пересекал комнату.

– Он жив и в состоянии общаться, – сказал статс-секретарь и опустился в кресло.

– Тебе удалось поговорить с ним? – спросила Анника и заметила, что во рту нее у пересохло. Зернышко от томата застряло между зубами.

Халениус покачал головой и провел пальцами по волосам, он выглядел выжатым как лимон.

– Похитители редко звонят из того места, где находятся заложники. Они видели так много детективных телесериалов, что, по их мнению, полиции и властям достаточно нажать кнопку, и они мгновенно отследят все телефонные разговоры.

– В Сомали есть детективные сериалы? – спросила Анника.

– Звонивший явно контактирует с охранниками пленников каким-то образом, вероятно при помощи мобильного телефона. Я задал один из контрольных вопросов, о которых мы договорились: «Где жила Анника, когда вы встретились?» – и пару минут спустя получил ответ Across the yard from Hanvergata, 32.

Через двор от Хантверкаргатан, 32.

Ей вспомнилась ее убогая конура на самом верху в многоквартирном доме без горячей воды и ванны, освещение от уличного света и сквозняк от рассохшегося окна в кухне. Диван в гостиной, на котором они занимались сексом в первый раз, она сверху на нем.

– Можно отследить их разговоры? Известно, откуда они выходят на связь?

– Англичане проверили это дело. Они звонили отчасти через мачту в Либое и отчасти через другую по ту сторону границы, в Сомали. Обе перекрывают огромные пространства.

– И где тогда Томас? Известно, в какой он стране?

Халениус покачал головой:

– Разговоры не дают ответа на этот вопрос.

– Француза ведь нашли в Могадишо, – напомнила Анника.

– Вовсе не обязательно его убили там. Процесс разложения идет быстро при тамошней жаре, но, по мнению врача из посольства в Джибути, смерть наступила по меньшей мере за сутки до обнаружения тела. А насколько нам известно, в распоряжении преступников имеется машина. Или машины. Минимум три.

– Грузовик и две «тойоты», – констатировала Анника.

Халениус улыбнулся еле заметно.

– Значит, ты слушала, несмотря ни на что.

– Toyota Take Away, – сказала Анника. – О чем вы болтали так долго?

Он потер глаза.

– Строили доверительные отношения, – сообщил он. – Обсуждали политику. Я по большому счету согласен со всем, что говорил этот парень, и фактически мне почти не понадобилось лгать. С моей точки зрения, «Фронтекс» – зло, но у себя в министерстве я ничего такого не говорю. Нам удалось бы ликвидировать бедность в третьем мире завтра утром, прими мы действительно такое решение, но у нас нет желания. Мы слишком много зарабатываем на этом.

Анника не ответила.

– Я сказал, что у тебя нет возможности заплатить выкуп в размере сорока миллионов долларов. Объяснил, что ты живешь в съемной квартире и у тебя двое детей и обычная работа, но сообщил также, что у тебя есть небольшая сумма, полученная в виде страховки за сгоревшую виллу, и что ты сходишь в свой банк в понедельник и узнаешь, как много сможешь получить от них.

Анника резко выпрямилась на диване.

– На кой черт ты рассказал это? Сейчас ведь ему известно, что у нас есть деньги!

– Томаса спросят обо всех ваших средствах, и он проговорится.

– Ты так думаешь!

Халениус поднял на нее глаза.

– Не сомневайся.

Анника встала и вышла на кухню. Халениус последовал за ней.

– Они никогда не должны уличать нас во лжи. Тогда переговоры начнутся снова, и не с нуля, а с минус ста.

Она прислонилась к мойке и скрестила руки на груди.

– Выходит, сейчас ты и похититель лучшие друзья, не так ли?

Халениус подошел вплотную к ней, его глаза налились кровью.

– Я буду стоять на голове и петь «Марсельезу» задом наперед, если это поможет Томасу вернуться домой к тебе и детям, – ответил он, направился в прихожую, надел куртку и ботинки. – Компьютер пусть останется, – сказал он. – Я вернусь завтра рано утром.

И прежде чем Анника успела произнести еще хоть слово, попросить прощения или поблагодарить, исчез за дверью.

День 4 Суббота 26 ноября

Я проснулся от вони. Она не имела ничего общего с другими неприятными амбре, когда-либо достигавшими моего обоняния, ни испортившейся салаки или креветок, ни бытовых отходов, и была тяжелой и едкой, с привкусом аммиака.

– Эй, – прошептал я датчанину. – Чувствуешь запах? Что это такое?