Громкое дело

– Твои дети, – сказала она, натягивая варежки. – Что они говорят, когда ты отсутствуешь так долго? Не беспокоятся?

– Ну да, – ответил Халениус. – Но они улетают к Энжи ночью, у них в школах там на юге сейчас летние каникулы. Теперь ее очередь встречать Рождество с ними.

Анника на несколько секунд задержалась в дверях.

– Они поедут одни?

Халениус еле заметно улыбнулся и поднялся со своей чашкой и тарелкой из-под торта в руке.

– Моя подруга летит с ними, – ответил он, пошел на кухню и поставил тарелку и чашку в посудомоечную машину.

Анника попыталась улыбнуться, развернулась, открыла дверь и покинула квартиру.

Анна Снапхане ждала ее в кафе на Кларабергсгатан, перед ней стоял бокал сока, а рядом лежал бутерброд с хлебом грубого помола. Она явно собрала все газеты, которые смогла найти на пути сюда. Их гора на шатком маленьком кофейном столике была еще больше той, что Шюман принес с собой вчера.

– От истории с серийным убийцей просто мурашки по коже бегают, – сказала Анна и протянула Аннике «Квельспрессен». – А ты слышала про самолет, упавший в Атлантике? Боже праведный, террористы повсюду сегодня…

Анника поставила свой кофе на единственный свободный клочок поверхности стола, опустила сумку на пол, сняла куртку и взяла газету.

– Разве там дело не в грозе? – спросила она и развернула ее.

Три женщины улыбались ей с фотографий на первой странице. Над ними хитрая строчка «Полиция подозревает» для защиты от возможных обвинений в нагнетании страстей, дополненная двоеточием. Она позволяла публиковать любой бред под зловещими заголовками далее, если какой-то представитель полицейских властей сказал нечто похожее.

И под снимками действительно красовались слова

СЕРИЙНЫЕ УБИЙСТВА.

– Равные строчки и все такое, – сказала Анника и перелистала шестую и седьмую страницы.

Там помещалась статья их талантливого врио Элин Мичник, где говорилось, что некий источник в полиции подтвердил теорию из вчерашнего номера «Квельспрессен», согласно которой эти убийства в пригородах Стокгольма имели «некое сходство». По его словам, «сейчас проводились объективные расследования».

А значит, написала Мичник, полиция вполне могла бы сопоставить все три дела и поискать общий знаменатель.

– Боже мой, – пробормотала Анника. – Такие формулировки ведь ни к чему не обязывают.

– О чем ты? – спросила Анна Снапхане, отправляя в рот бутерброд.

– Само собой, есть сходство между данными убийствами. Все жертвы женщины, их всех зарезали, и все они из Стокгольмского региона, и поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, любое расследование проводится объективно, да, за исключением убийства Улофа Пальме, конечно. И само собой, полиция, пожалуй, может сопоставить эти дела, черт…

Анна Снапхане наморщила лоб.

– А при чем здесь Улоф Пальме?

Анника вздохнула и перевернула газетный лист.

– Расследование его убийства потерпело полную катастрофу, поскольку глава полиции Стокгольма сидел в своем кабинете и решил, что премьер-министра застрелили курды. Это, как потом выяснилось, оказалось полной ерундой, но к тому времени прошел уже год, и было слишком поздно.

Она принялась листать дальше.

Восьмая и девятая страницы содержали материал о близких убитых женщин. «Мамы больше нет» – гласила надпись над всем разворотом. Томасу досталась десятая страница. На ней красовалась уже другая фотография, из той поры, когда он играл в хоккей, вероятно имевшаяся в их архиве, дополненная невинным текстом о том, что «охота продолжается».

Одиннадцатую занимала реклама.

Следующий разворот, однако, оказался более интересным.

На цветастом диване сидела красивая блондинка, со слезами на глазах смотрела в камеру и держала двух малышей с такими же белыми волосами, сверху красовался туманный заголовок «Папа, приезжай домой!». А ниже она прочитала: «В плену у похитителей в Восточной Африке вместе со шведом Томасом».

Анника вздохнула и прищурилась, чтобы разобрать набранный мелким шрифтом текст под фотографией. Жена румына. Она сложила газету и отложила ее в сторону.

– Как дела у Миранды?

У Анны Снапхане была дочь на год старше Эллен.

– Я не имею никакого влияния на ее жизнь, – ответила Анна коротко. – Если она чувствует себя хорошо, то и я тоже. Миранда просто обожает новых малышей Мехмета…

– Своих сестричек, ты имеешь в виду?

– Да, и я не должна добавлять ложку дегтя в бочонок с медом. Прекрасно, если она может находиться там неделями, у нас ведь хорошие отношения – у меня, Мехмета и его новой. Мы приходим и помогаем друг другу, и так будет всегда.

– Ого, – заморгала от удивления Анника.

– А что тут странного, не понимаю? – пожала плечами Анна Снапхане.

Анника закашлялась.

– Ты хотела о чем-то со мной поговорить?

Анна Снапхане подалась вперед, в результате чего майонез с бутерброда оказался на одной ее груди. Недавно она сделала себе операцию – увеличила бюст до размера D и еще по-настоящему не привыкла к своим новым прелестям.

– У меня есть идея относительно фантастической программы, которую я собираюсь продать шефам «Медиа тайм» в понедельник.