Громкое дело

Анника еще не успела толком познакомиться со всеми новыми цифровыми каналами, возникшими за время ее отсутствия в стране.

– Это серьезный телевизионный канал, – сказала Анна Снапхане. – У них есть также новостной портал в Сети, mediatime.se. И программа, которую я придумала, относится к стилю ток-шоу, но с более глубоким содержанием, не какая-то там развлекательная, а серьезная, и поэтому еще более развлекательная, если ты понимаешь, о чем я говорю…

– Примерно как у Опры или Скавлан? – спросила Анника и отодвинула от себя чашку с кофе.

– Точно! – кивнула Анна Снапхане и вытерла майонез со свитера из овечьей шерсти. – Ты могла бы помочь мне с этим, как думаешь?

Анника убрала волосы со лба.

– Анна, – сказала она, – ты же знаешь, что случилось с Томасом…

Ее подруга подняла обе руки в протестующем жесте.

– Конечно, это ужасно, и, по-моему, тебе надо приготовиться к худшему. Похитители вряд ли застрелили охранников и переводчиков исключительно ради того, чтобы потом отвезти остальных куда-нибудь попить кофе.

Анника пожала плечами и покачала головой: что, собственно, здесь добавишь?

– Только скажи, что ты придешь ко мне, – не сдавалась Анна. – Будешь там и поддержишь меня.

– Само собой.

Анна Снапхане потянулась за своим мобильным телефоном.

– Почему ты так уверена, что дело в грозе? – спросила она, обновив страницу в «Фейсбуке».

Анника окинула взглядом тесное кафе. Столы стояли вплотную друг к другу, воздух пропах сырой тканью, выходившее на улицу окно было заляпано грязью. Никто не смотрел на нее. Никто, похоже, ее не жалел. Она была самым обычным человеком в самом заурядном заведении, спряталась за немытыми стеклами и пыльными коврами.

– Наверное, какой-нибудь террорист взорвал самолет при помощи тюбика с блеском для губ, – продолжила Анна Снапхане, отложив в сторону свой мобильник. – Или теней для век, или чего-то другого из тех опасных для жизни препаратов, которые надо засовывать в маленькие прозрачные пластиковые пакеты, когда поднимаешься на борт.

Анника покачала головой.

– У «Эйр Франс» и раньше падали самолеты, – сказала она. – У них что-то было не так с указателями скорости или, возможно, с высотомерами, я не помню…

– Ты так хорошо думаешь обо всех, – проворчала Анна. – По-твоему, «Аль-Каида», пожалуй, просто хочет сделать мир лучше.

– На счету «Макдоналдса» гораздо больше жертв, чем у Бен Ладена, не говоря уже о тех, кто погибает на дорогах. Или из-за природных катастроф…

– И посмотри, чем все закончилось для Бен Ладена, – сказала Анна. Она собрала со стола газеты и протянула Аннике. – Хочешь взять себе?

Анника покачала головой. Анна Снапхане сунула всю пачку в свою спортивную сумку.

– Может, присоединишься? Аштанга-йога, техника дыхания, умение контролировать свое тело и концентрация. Тебе пригодится немного такого. Бандха, дришти и виньяса…

Анника посмотрела на часы.

– Мне надо зайти к себе в редакцию и поговорить с Андерсом Шюманом.

Анна Снапхане вздрогнула и уставилась на нее:

– И о чем же?

Анника кивнула в сторону спортивной сумки.

– «Серийный убийца», – солгала она и натянула на себя куртку.

Запах еще сохранился в обшитых железом стенах и в земляном полу, пусть они и унесли датчанина. Мне казалось, что на месте, где он лежал, осталось темное пятно. Пожалуй, след от физиологических жидкостей или тени были чернее всего именно там.

Я передвинулся как можно дальше, в противоположный угол, переполз на боку, при этом мое бедро постоянно терлось о землю. Укусы насекомых чесались, одно веко распухло, мелкие камни скребли по ранам на моих руках, причиняя сильную боль.

Ветер пробивался внутрь сквозь щели между листами обшивки.

Я поболтал немного с датчанином вечером до того, как мы отправились в нашу поездку, он сидел рядом со мной в баре отеля и завел разговор о своих детях и внуках. У его сына только что родилась дочь, он показывал их фотографии, а я пытался отделаться от него всевозможными способами, поскольку с другой стороны от меня сидела Катерина и у нас имелась другая тема для обсуждения…

Я ничего не слышал о Катерине или немке после того, как нас переселили в железную хижину, никаких разговоров, или криков, или других звуков. Я вглядывался в темноту, старался не обращать внимания на страшное пятно, и пытался отыскать ее лицо у себя в памяти, но ничего не получалось, я не находил его там, не мог вспомнить, как она выглядела. Взамен внезапно увидел перед собой Эллен, мою маленькую дочку, очень похожую на меня. Мне стало трудно дышать, и я даже не заметил, как заменявший дверь стальной лист убрали в сторону.

Длинный приподнял меня от земли и потащил в направлении пятна от тела датчанина. Я инстинктивно уперся, только не туда, к еще не высохшей до конца луже, но Длинный ударил меня по уху, и я перестал трепыхаться. И, повинуясь его воле, в конце концов оказался прижатым спиной к железной стене, зловоние обступило меня, и я почувствовал, как сырость начинает проникать сквозь одеяло, которым они обернули нижнюю часть моего тела.