Громов

Меня он пригласил примерно через неделю после своего назначения. Разговор наш по большей части касался подробностей моей работы в Афганистане, где я был в то время, когда Борис Всеволодович командовал дивизией в своей первой командировке. Как бывалым «афганцам», нам, конечно, было что вспомнить.

В конце разговора он сообщил, что нам предстоит вылет в Закавказье, где в то время резко обострилась обстановка. Наша задача изучить ситуацию в Грузии, Азербайджане, Карабахе, Северной и Южной Осетии и предложить меры по стабилизации обстановки. Он сказал, что командировка ответственная — поручение правительства и президента — и для него имеет значение, чтобы в нашей группе были люди, обладающие опытом Афганской войны.

Уже на следующий день на самолете МВД мы прилетели в Тбилиси, а затем на двух вертолетах отправились в Цхинвали.

Здесь мы встретились с руководством республики, сотрудниками милиции, ополченцами, которые противостояли грузинским подразделениям внутренних войск и милиции. Внимательно изучили экономическое положение республики, которая оказалась отрезанной от других регионов и не снабжалась самыми необходимыми ресурсами. Причем после разговора с руководством и специалистами Громов много беседовал с жителями города прямо на улицах Цхинвали.

Суммировав полученную информацию, собранную по-военному быстро и детально, мы возвратились в Тбилиси, где была запланирована встреча с новым президентом Грузии Звиадом Гамсахурдия.

Следует отметить, что набравший в то время силу парад суверенитетов очень пагубно отразился на кадровой ситуации в бывших республиках Союза. Так, проведенная по настоянию 3. Гамсахурдия быстротечная смена министра внутренних дел Грузии привела к тому, что исключительно важная, особенно в тот конфликтный период, должность была занята (другого слова не подберешь) тридцатидвухлетним спортсменом, далеким от многообразия проблем, стоящих перед МВД и республикой в целом.

На совещании у президента Грузии кроме Бориса Всеволодовича и меня присутствовали уже упомянутый министр внутренних дел, министр безопасности и руководитель аппарата президента.

Гамсахурдия начал с обычной в таких случаях церемонии представления, а затем перешел к ситуации в Южной Осетии.

Меня поразило мышление человека, занимающего пост лидера страны, в которой идут острейшие процессы распада, сопровождаемые кровопролитием.

Заявил он буквально следующее:

— Уважаемый Борис Всеволодович! Вы боевой генерал и прекрасно понимаете, что в ситуации, когда кучка сепаратистов пытается дестабилизировать обстановку, достаточно поднять в воздух два боевых вертолета, которые бы прошлись над Цхинвали и немного постреляли, если потребуется, — При этом президент Грузии, как шестилетний мальчуган, растопырив пальцы, показал, как атакуют боевые вертолеты, и весело добавил. — Паф, паф, паф…

Сидящие напротив нас сподвижники президента, представители силовых структур дружно закивали головами, одобряя «гениальный план» быстрого урегулирования конфликта, предложенный их шефом.

После того что мы увидели и узнали в Северной Осетии, было удивительно слышать о таком «простом» решении вопроса.

Борис Всеволодович, с присущим ему спокойствием и невозмутимостью, очень популярно объяснил президенту и его команде, что решение Южно-Осетинского конфликта лежит не в сфере военных действий, а имеет глубокие экономические и политические причины, не разрешив которые, невозможно разрядить ситуацию. Громов подробно остановился на возможных путях преодоления кризиса, продемонстрировав президенту Грузии глубокое понимание ситуации, привел конкретные примеры многочисленных нарушений договоренностей о прекращении актов насилия как с грузинской, так и с северо-осетинской сторон.

Доводы Громова были настолько убедительны, что Гамсахурдия ничего не оставалось, как согласиться и просить Бориса Всеволодовича проинформировать руководство России в таком ключе, чтобы Грузии была оказана помощь в разрешении конфликта.

По возвращении в Москву тут же были составлены информационные записки в адрес президента и правительства с изложением конкретных мер по урегулированию конфликта. Борис Всеволодович очень тщательно подходил к отработке этих документов, стараясь сделать их простыми и легко читаемыми, но вовсе не за счет «причесывания» и снятия остроты.

Предложения были одобрены и на их основании составлен план конкретных мероприятий для органов и подразделений МВД. Контроль за исполнением плана был возложен на генерала Громова.

Вот тут мы все и почувствовали армейскую, штабную хватку афганского генерала. Громов был неотступно требователен. Если в плане был указан срок исполнения мероприятия, то ни один руководитель, даже самого высокого ранга, не мог этот срок нарушить. Ну а если нарушал, то вынужден был держать ответ по всей форме, так что повторять подобное ни у кого больше желания не возникало. При этом в словах Громова, сколь бы суровы они ни были, не было ничего унижающего человеческое достоинство.