Громов

В те дни впервые как активное действующее лицо проявил себя Дудаев. Он был тогда просто командиром дивизии дальних бомбардировщиков, дислоцированных в Таллине. Говорил, что якобы совершенно случайно приехал на родину.

Тогда произошла первая моя встреча с ним.

Пишут, что он воевал в Афганистане. Неправда. Дивизия в боевых действиях действительно иногда участвовала. Мы ставили задачи, они поднимались с аэродрома возле Таллина, прилетали к нам, отрабатывали и улетали, не приземляясь. Это же дальняя авиация.

Достаточно было одной встречи, чтобы понять: Дудаев очень плохо владеет собой. И все, кто вместе со мной принимали участие в разговоре, в один голос подтвердили, что это психически неуравновешенный человек.

Явно выраженная мания преследования. Он очень хорошо говорил, увлекаясь и забывая о собеседниках. Оратор потрясающий. Собеседник никакой. Кроме себя никого не слышал. Таких людей не так уж мало в нашей жизни. Иные даже оставили заметный след в истории.

После этого я летал в Грозный еще два раза. Ситуация явно выходила из-под контроля. Меня направлял туда Грачев специально для того, чтобы говорить с Дудаевым.

Положение сильно осложнялось тем, что в Грозном стояла учебная дивизия. На два штата она была обеспечена оружием, боеприпасами и всем необходимым. Не хотелось даже думать, что может случиться, если это оружие попадет в руки чеченской оппозиции.

Мы с Дудаевым подолгу беседовали, если это можно так назвать. То есть он говорил много и увлеченно, но меня почти не слышал. Твердил, что любит Россию — свою большую родину, но еще больше любит Чечню — землю своих вольнолюбивых предков. «Все, что о нас пишут, что мы русских вытесняем и прочее, — это ложь и провокация», — вдохновенно врал он, отрицая очевидное. Уже вовсю разворачивался исход русских из Чечни и в особенности из Грозного.

Я обо всем Грачеву докладывал, писал докладные в правительство и президенту, формулировал свое видение, что там необходимо сделать. Основная идея заключалась в том, чтобы любыми законными способами убрать Дудаева из Чечни. Лучше всего взять его в Москву на какую-нибудь почетную должность. Будучи человеком болезненно тщеславным, он на это охотно пойдет. Не менее важная задача — вывезти из Чечни огромное количество оружия, пока оно не перехвачено и не повернуто против нас.

Грачеву мои опасения казались преувеличенными. Он в то время уже делал свои знаменитые заявления, которые так вдохновляли Ельцина, что, если понадобится, мы возьмем Грозный за два часа одним парашютно-десантным полком…

Я пытался объяснить руководству, что положение становится опасным, предлагал, как избежать вооруженного противостояния в Чечне. Слушать меня никто не хотел, сомневаюсь, была ли прочитана хоть одна из моих аналитических записок.

В конечном счете приняли решение Грачева: урегулировать обстановку в Чечне силовым путем. Военная операция готовилась без моего участия, и потому ни в какие детали ее я не был посвящен.

Как известно, в ноябре «усмирители» въехали в Грозный на танках. Организовала этот совершенно авантюрный рейд так называемая «чеченская оппозиция», выступившая против самозваного дудаевского режима. Несчастных обманутых людей боевики Дудаева расстреляли на узких улицах города противотанковыми ракетами, украденными с наших же армейских складов.

В усмирительную экспедицию были навербованы только офицерские экипажи. Многие из дивизии, в которой я служил до отправки в Афганистан. Они мне звонили и все рассказывали. Подписывали с ними какие-то непонятные договоры. Никто, конечно, и не предполагал, что так получится. Грачев не сомневался, что жители Грозного просто оцепенеют от ужаса при виде въезжающих в город танков и ультиматум «оппозиции» будет тут же полностью выполнен.

Напугали! С первого захода подарили Дудаеву и всем сепаратистским силам такой бесценный подарок, как разгром карательной экспедиции. Разрозненные группы боевиков, наспех вооруженные Дудаевым, в этот день превратились в сплоченную, уверенную в себе силу, и мы получили многолетнюю войну, которой вполне можно было избежать.

Никто за это преступление не ответил. Грачеву даже хватило совести делать свои косноязычные заявления о том, что «восемнадцатилетние юноши умирали за Россию с улыбкой».

Тогда я с Грачевым уже не общался, хотя и продолжал числиться заместителем министра обороны. Он был совершенно подавлен Ельциным и не имел собственной воли.

Тут еще произошло безобразное убийство Холодова!

Я этого молодого журналиста знал, и мне хотелось лично с ним поговорить о том, что про армию нужно писать все-таки взвешенно. Нельзя огульно поливать грязью всех подряд.

Меня потрясла гибель этого паренька, которому предстояло еще жить и жить и, надеюсь, многое понять. Поэтому я поехал на его похороны, о чем сразу же доложили Грачеву. Он, конечно, был этим до крайности возмущен.