Громова дубрава

— Дворцовая жизнь Даниэлле не по нраву, — кивнул Дамиан. — Она прекрасная добрая женщина, однако ее драконица настолько сильна, что не дает ей долго находиться в человеческом теле. Дани нужен простор, нужны полеты, а в нашем государстве особо не разгуляешься — много городов, много полей, поэтому приходится жить на той самой территории, которую ей дали в качестве приданого. Собственно, на ней мы сейчас и находимся.

— Так значит, здесь обитает еще один дракон? — снова удивился Лабертье.

— Не совсем, — сказала я. — Ее дом стоит достаточно далеко, почти на самой границе. Однако мы часто видимся, не менее трех раз в неделю. И еще — это не правда, что она заточила меня в этот замок. Мне пришлось переехать, когда начала просыпаться вторая ипостась. Из-за стихийных оборотов я едва не разнесла королевский дворец. Некоторое время жила в горах вместе с матерью — пока не научилась управлять родовой магией, а потом переселилась сюда. Все-таки я наполовину человек, и находиться большую часть времени в образе дракона мне не нужно.

Да и самостоятельности хотелось, что уж там.

— Надеюсь, вы передумали убивать нашу ящерку, господин герцог? — улыбнулся Дамиан. — Согласитесь, принцесс на континенте пруд пруди, а валларский дракон — существо редкое и красивое.

— С этим я согласен, — улыбнулся ему в ответ гость. — Уничтожать такую красоту — недопустимо.

Ага, а еще чревато большими неприятностями.

— Скажите, господин Лабертье…

— Кристиан. Я буду рад, если вы станете называть меня по имени.

— Хорошо, — кивнул Дэм, — в таком случае, мы тоже будем рады, если вы станете обращаться к нам с сестрой по-простому. Так вот, Кристиан, скольким людям вы сообщили, что собираетесь стать драконоборцем?

— Многим, — грустно улыбнулся он. — Теперь я буду опозорен. Пообещал победить дракона, а сам оказался в дураках. Что ж, поделом мне. Надо было тщательнее собирать информацию и меньше доверять глупым слухам.

— Победить дракона — не значит его уничтожить, — заметила я. — Что вы там говорили о ханрирских традициях? Принцесса может быть свободной, если вы окажетесь сильнейшим в поединке и сломаете замок на воротах замка. Вы играете в шахматы, Кристиан?

— Играю, — кивнул он. — И довольно неплохо. А что?

— А я не играю вовсе. Считайте, что в шахматной баталии вы одержали надо мной блестящую победу. При желании, я могу подтвердить это кому угодно. Что до замка на воротах, то вы можете сломать его сразу после завтрака.

— На твоих воротах имеется замок? — удивился брат. — Я думал, они закрываются на засов.

— Так и есть. Но это не мешает нам найти какую-нибудь старую железку и прилюдно ее располовинить. Тогда честь господина Лабертье будет спасена. Жениться на мне ему не обязательно, а значит все останутся довольны.

На лице герцога появилось кислое выражение.

— Вам не нравится идея? — спросила я у него.

— Нравится, — с тихим вздохом ответил он. — Вы добры, сострадательны и оказываете мне большую милость, Тианара. Другая бы на вашем месте с позором прогнала меня прочь. Моя честь действительно будет спасена, но что делать с совестью? Я выставил себя дураком не только в глазах всего города, но и в своих собственных.

— Совесть — ваша, — заметил Дэм, — а значит, и договариваться с ней будете вы. Знаете, Кристиан, нам не нужны скандалы, сплетни и прочие неприятности вроде появления новых драконоборцев и освободителей прекрасных принцесс. Мы простим вашу маленькую ошибку, а вы развеете глупые слухи о разладе в нашей дружной семье и не станете рассказывать своим родственникам и друзьям о второй ипостаси Тианары. Что скажете?

Герцог коротко улыбнулся и ответил:

— Я согласен.

* * *

Небо в этот раз было пасмурным и хмурым. В замке все ожидали дождь, но он, судя по всему, намеривался пройти стороной. Я облетела ущелье кругом и мягко опустилась на широкий горный выступ. С него и город, и долина, были видны, как на ладони: люди, крошечные, как фарфоровые куколки, сновали между кубиками домов, а чуть в стороне грохотал Зипа — местный ручей, производивший больше шума, чем самый быстрый поток в равнинной части королевства. У Зипы неторопливо щипал травку вороной конь, а его всадник набирал ледяную воду в походную фляжку.

Из моей груди вырвался стон.

— Что-то случилось?

Рядом со мной на каменную площадку приземлилась еще одна серебряная драконица — более мощная и внушительная. Я молча кивнула в сторону ручья. Драконица вгляделась вдаль, довольно оскалилась.

— О, Тианара! Уж не тот ли это милый мальчик, который сначала хотел тебя убить, а потом стал осаждать папу просьбами выдать тебя за него замуж?

— Тот самый, — кивнула я. — И осаждает он не только папу… Мама, ты считаешь его милым?

— Конечно, — кивнула Даниэлла. — В своей детской непосредственности он очень забавен. Такой храбрый, порывистый, страстный…

— По-моему вся эта порывистость — или ребячество…

— Тина, милая, все мужчины — дети. Они могут казаться серьезными вояками, но в душе не взрослеют никогда.