Громовое колесо

Я с наслаждением стекла по дереву на землю, прислонилась спиной к стволу и закрыла глаза – как хорошо, что хоть некоторое время никуда двигаться будет не нужно! Настроения не испортило даже то, что Видогост завел мне руки за дерево и крепко их связал. Мне хотелось одного – чтобы мне никто не мешал умирать от усталости. Смешная такая, а еще в начале пути думала, как бы сбежать. Да тут хотя бы уползти, и то сил нет.

Воины Невзора радостно загомонили, располагаясь на участках посуше, кто-то достал фляжку, кто-то с чавканьем жевал припасенную еду. Видогост недовольно окинул взглядом расслабившихся воинов. Пнул одного, второго, и отправил в дозор.

Я не заметила, как задремала. И очнулась от громкой ругани – Невзор вовсю костерил ненавистные ему леса новоградского княжества. Я прислушалась, и у меня брови поползли вверх – воины, посланные охранять лагерь, бесследно исчезли в лесу, а Невзор разорялся, потому что потерять двух опытных дозорных за раз уже никак нельзя было назвать случайностью. Ну не волки же их пожрали?

Воины уже не сидели, вальяжно развалившись на мшистых кочках. Похватав оружие и щиты, они выстроились неровным кругом и внимательно вглядывались в мирно шуршащий лес.

Воздух надо мной с тонким коротким свистом пришел в движение – и тут же один из воинов Невзора рухнул навзничь с торчащей в груди стрелой, за ним другой. Остальные попытались прикрыться щитами, но напрасно – еще одна меткая стрела все равно неумолимо нашла свою цель.

– Вы кто такие?! – проорал Невзор, обернувшись вокруг. Бывалого вояку трудно было смутить летящими из зарослей стрелами. – Идите и бейтесь, как мужи, а не как трусливые девки!!!

– Ну, про девок это ты зря, – с недоброй усмешкой произнес за моей спиной знакомый голос, и справа от дерева с обнаженным мечом появился Стоян. Целый и невредимый. – Начали вражду не мы.

– Мы лишь немного поубавили ваше число, для честного боя, – с другой стороны лагеря, лениво помахивая саблей, выступил Леший. – Ведь вам честь неведома.

Веревки на моих запястьях дернуло, и я оказалась на свободе. А слева от дерева, у которого я сидела, показался Сокол с боевым ножом в руке. Вид у троих дружинных был, как на подбор, самый решительный и мрачный.

– Ты как, дочка? – не поворачивая головы, спросил Стоян.

– Порядок, – я с готовностью кивнула, хотя на самом деле мне было холодно, сыро и еще очень есть хотелось.

Сокол дернул меня за рукав, рывком поставил на ноги и отодвинул себе за спину. Я быстро юркнула за дерево.

– Убить, – коротко приказал Невзор, и от скрестившегося оружия посыпались искры. Трусов здесь не было.

Похитители полегли практически все, и не спасла их ни ратная выучка, ни превосходство в числе. Дружинные пощады не давали, да и сами на нее не рассчитывали, сражаясь свирепо и молча. Я затаилась за деревом, как мышка, и старалась не попасться под горячую руку ни друзьям, ни врагам. Трудно было передать мою радость от того, что меня все же нашли и активно спасали, но я помнила мощь Видогоста и Невзора и сильно переживала, справятся ли воины воеводы с такими быками.

Они справились. Я услышала, что лязг железа стих, и выглянула из-за дерева. Дружинные стояли неподалеку плечом к плечу. Далеко в лесу мелькала кольчуга одного из врагов, мудро и своевременно сбежавшего с места сражения, остальные похитители, среди них и Видогост с Невзором, бесформенными куклами валялись вокруг. У меня в желудке некстати заурчало. Значит, выворачивать в кустах не станет. Я, что же, начинаю привыкать к виду резаных ран? И выходит, все закончилось хорошо?

И тут меня, наконец, проняло. Я тихо сползла на землю, уткнулась носом в колени и разревелась. Потому что сколько смелости может храниться в восемнадцатилетней девчонке? Я до полусмерти перепугалась, когда на меня напали разбойники, и когда смотрела на порезанное плечо, и когда поняла, что дружинные не хотят со мной разговаривать, а потом, когда увидела их всех лежащими у дороги и догадалась, что это опять моя вина… А ведь были мгновенья, когда я считала их погибшими, и, пожалуй, то были самые страшные минуты моей жизни… И вот тут я зарыдала сильнее… А потом эти громилы Вадима и невозможность дать деру…

Меня аккуратно поставили на ноги и крепко обняли за плечи. Висок холодил витиеватый золотой оберег, и я догадалась, что это Сокол меня пожалел и он на меня больше не сердится… И я зарыдала практически навзрыд. Слезы лились в два ручья и никак не хотели иссякнуть.

Сердца воинов дрогнули.

– Успокойся, дочка, – участливо попросил Стоян, положив руку мне на плечо. – Все прошло. Все хорошо.

– Не плачь, – Леший потрепал меня по взъерошенной макушке. – Мы же сказали, что не дадим тебя в обиду. Только мы задержались немного, прости…

Его «прости» стало последней каплей.

– Простите меня! Сокол, Стоян, Леший, простите! – зарыдала я. – Я так перед вами виновата! Дура я! Дура-а…

Воины переглянулись. Они, конечно, еще прошлым утром ждали моих извинений, но теперь видели, что меня понесло и закрутило. И с этой истерикой надо что-то делать.