Громыко. Война, мир и дипломатия

Правильно с точки зрения Истории. А то, что ставленник оказался слабым и торопливым, — невозможно было предвидеть. В самом механизме советской власти, как писал еще Дж. Кеннан в своей «Длинной телеграмме» в 1946 году, был заложен изъян, который обнаруживался каждый раз после смерти генерального секретаря. Так и сейчас — страховочного устройства не было. Хрущева убрали путем сговора, а Горбачева тоже выдвинули, считай, таким же образом. А убрать — уже вряд ли получится.

Теперь Громыко стал свободен, мог полностью отдаться мемуарам и своим пятерым внукам и внучкам.

Но свобода была относительной. По двухтомнику «Памятное» видно, как трудно он создавался, какой груз ответственности ощущал автор, как внутренний цензор контролировал каждую его мысль. Андрей Андреевич оказался очень закрытым мемуаристом, «не выдавшим» ни одной государственной тайны. Да и не мог быть другим человек из поколения жестоких времен. Читая эти воспоминания, каждый вынужден по крупицам воссоздавать прошлое, как будто «железобетонный» автор применил одно из своих «золотых правил».

Зато последний год его жизни был согрет детьми и внуками, которых он любил, сохранил для них сердечную теплоту. Будучи книголюбом, он постоянно расширял свою огромную библиотеку, делился новыми изданиями с детьми, а своим внукам собрал по детской библиотечке. Процесс знакомства с новинками он обставлял как торжественное и веселое действо: дети садились вокруг него за круглым столом, он разрезал бумажную обертку пакета и извлекал книги. Его дочь Эмилия Громыко-Пирадова так вспоминала об этом: «Папа первый брал в руки книгу. Он не позволял нам этого делать, сердился, когда шаловливый и нетерпеливый Андрей опережал его. Он одергивал его, ворчал. Андрей тут же клал книгу на место. Папа брал книгу, всматривался в нее, знакомился с ней. Потом спрашивал нас: “Ну, кто эту книгу возьмет?” Тогда Андрей (у него в этом вопросе был приоритет), или я, или мама, или другой член семьи говорили: «Я возьму». Иногда папа сам подсказывал: “Мне кажется, эта книга больше заинтересует…” — и называл имя одного из нас. “Это для Алеши, а это надо дать Анечке или Олежику. А эта книга для Лидка”… Папа считал, что книга является чрезвычайно важным фактором воспитания человека и что формирование его мировоззрения в значительной степени зависит от правильно подобранной книги, библиотеки»^{514}.

Энциклопедические познания нашего героя и его постоянное стремление к самообразованию в последний период жизни, естественно, дарились близким. Что он еще мог им передать?

На первом месте в его библиотеке были исторические произведения Николая Карамзина, Сергея Соловьева, Василия Ключевского, «Капитанская дочка» Александра Пушкина, «Война и мир» Льва Толстого, «Тихий Дон» Михаила Шолохова, «Князь Серебряный» Алексея Константиновича Толстого, «Цусима» Алексея Новикова-Прибоя, повести Николая Лескова, рассказы Ивана Бунина, стихи Федора Тютчева, «Фауст» Гёте, романы Теодора Драйзера, рассказы Джека Лондона, романы Виктора Гюго, Оноре Бальзака, «Камо грядеши?» Генрика Сенкевича…

Он любил песни военных лет. Песню «Темная ночь» из кинофильма «Два бойца» называл «целой философской поэмой». Любил драму Ф. Шиллера «Мария Стюарт» — образ главной героини, не согнувшейся перед роковыми обстоятельствами, был очень близок ему. Высоко ценил американский фильм «Унесенные ветром» о Гражданской войне в США с английской актрисой Вивьен Ли в главной роли.

Сконцентрированные в этих произведениях мировой культуры образы и информация дают представление и о внутреннем мире Андрея Андреевича, гораздо более широком, чем его привычный суровый образ. Можно сказать, в нем отражаются лучшие проявления российской истории XX века, в бурях которой произошла смена элиты в стране и все же сохранилась преемственность.

Однажды это выразилось в его решении, касающемся судьбы внука Алексея, к тому времени студента исторического факультета Московского государственного университета. Внуку главы государства предстояло пройти армейскую службу На семейном совете Андрей Андреевич выслушал всех и сказал, что надо идти служить: «Это только поможет ему стать человеком»^{515}.

Прекрасный пример педагогической практики нашего героя — его полушутливое и вместе с тем серьезное послание шестнадцатилетнему внуку. Вот оно:

«Характеристика

на Громыко-Пирадова Андрея Александровича.

Очень способный в учебе. Имеет хорошую эрудицию. В труде прилежен. По характеру — добрый. Любит общественную работу. Политически — развит. Большой патриот. Хорошо владеет французским языком. Общителен. Легко сближается с друзьями. Не по возрасту проявляет интерес к охоте, что не очень хорошо. Имеет острый ум и в карман за словом не полезет. К родным близким и дальним относится с уважением, хотя временами бывает вспыльчив.

Возможная специальность в будущем пока не определена.

Заслуживает повышения в ранге до контр-адмирала,

19.VIII.80 г. А. Громыко».