Громыко. Война, мир и дипломатия

Правда, после ввода войск советское руководство проводило политику невмешательства во внутренние дела прибалтийских республик, что объясняется нежеланием обострять отношения с Лондоном и Парижем и неопределенностью военной ситуации в Европе.

В этой обстановке наш герой непременно попадал в набирающий грозную силу мировой поток. Ему пришлось готовить материалы (по американскому направлению) для доклада Молотова о внешней политике правительства на внеочередной (пятой) сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 года, и в новой картине мира Андрею Громыко виделось много трудностей и испытаний.

Анализ Молотова был суров, а местами даже вызывающе дерзок.

«Британская империя, население которой достигает 47 миллионов, владеет колониями с населением в 480 миллионов человек. Колониальная империя Франции, население которой не превышает 42 миллионов, охватывает 70 миллионов жителей во французских колониях. Владение этими колониями, дающее возможность эксплуатировать сотни миллионов людей, является основой мирового господства Англии и Франции. Страх перед германскими притязаниями на эти колониальные владения — вот в чем подоплека теперешней войны Англии и Франции против Германии, которая серьезно усилилась за последнее время в результате развала Версальского договора. Опасения за потерю мирового господства диктуют правящим кругам Англии и Франции политику разжигания войны против Германии…

Отношения Германии с другими западноевропейскими буржуазными государствами за последние два десятилетия определялись прежде всего стремлением Германии разбить путы Версальского договора, творцами которого были Англия и Франция при активном участии Соединенных Штатов Америки. Это, в конечном счете, и привело к теперешней войне в Европе.

Отношения Советского Союза с Германией строились на другой основе, не имеющей ничего общего с интересами увековечения послевоенной Версальской системы. Мы всегда были того мнения, что сильная Германия является необходимым условием прочного мира в Европе. Было бы смешно думать, что Германию можно “просто вывести из строя” и скинуть со счетов. Державы, лелеющие эту глупую и опасную мечту, не учитывают печального опыта Версаля, не отдают себе отчета в возросшей мощи Германии и не понимают того, что попытка повторить Версаль при нынешней международной обстановке, в корне отличающейся от обстановки 1914 года, — может кончиться для них крахом.

Мы неуклонно стремились к улучшению отношений с Германией и всемерно приветствовали такого рода стремления в самой Германии. Теперь наши отношения с Германским государством построены на базе дружественных отношений, на готовности поддерживать стремления Германии к миру и, вместе с тем, на желании всемерно содействовать развитию советско-германских хозяйственных отношений ко взаимной выгоде обоих государств. Надо специально отметить, что происшедшие в советско-германских отношениях изменения в политической области создали благоприятные предпосылки для развития советско-германских хозяйственных отношений. Последние хозяйственные переговоры Германской делегации в Москве и происходящие в данный момент переговоры Советской хозяйственной делегации в Германии подготовляют широкую базу для развития товарооборота между Советским Союзом и Германией…»^{56}

Дальше Молотов сказал о том, что Советский Союз заключил пакты взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой, включая и военную помощь друг другу в случае нападения на кого-либо из них. «Создание этих советских военно-морских баз и аэродромов на территории Эстонии, Латвии и Литвы и ввод некоторого количества красноармейских частей для охраны этих баз и аэродромов обеспечивают надежную опору обороны не только для Советского Союза, но и для самих прибалтийских государств и, тем самым, служат делу сохранения мира, в котором заинтересованы наши народы». Министр особо отметил, что «болтовня о советизации прибалтийских стран выгодна только нашим общим врагам и всяким антисоветским провокаторам…».

Еще Молотов сказал о взаимоотношениях с Финляндией, Турцией и Японией. С финнами Москва хотела договориться о безопасности Ленинграда и обмене территориями, с Турцией — о безопасности в зоне Черноморских проливов, с Японией (после успешных боев на Халхин-Голе) — о мирной границе. Министр сказал и о письме президента Ф. Рузвельта председателю Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинину (номинальному главе СССР), в котором высказывалась надежда на сохранение Советским Союзом дружественных отношений с Финляндией. Затем привел ответ Калинина, в котором говорилось, что Соединенные Штаты, в свою очередь, должны обратить свое внимание на зависимые от них латиноамериканские страны.

То есть Молотов «с пролетарской прямотой» указал президенту, чтобы тот не лез не в свои дела.

В целом из доклада главы правительства и наркома было ясно, что СССР создает по периметру границ зону безопасности. Защита от кого? От «колониальных империй»? Непохоже.

А что касается Американского отдела, то Громыко мог быть доволен: его работу не оставили без внимания.