Гронтхейм

— Да вот, материал тебе для работы на продажу принесли. Саркаш говорил, что тебя трупы и нечисть там всякая интересует, но на худой конец и живые сгодятся.

Гортон нахмурился:

— «Чертов прохвост! Наверное, и долю с них запросить не забыл. Но живой человек…? Да за такое и на костер угодить можно. Инквизиции только дай волю, вмиг темного на символе Хранителя сожгут».

— Вы откуда дите-то взяли и почему он раненый? — спросил Гортон.

— Да в Железном Лесу нашли. Его бы костяк сожрал, коль мы не вмешались, — честно признался Рокта, а в следующий миг, нагло соврал: — Что до раны…. Так ведь это, костяк его приложил.

— Допустим, что так все и было и вы на самом деле его спасли. Но это еще не значит, что он стал вашим рабом. А вдруг его кто ищет, об этом вы не подумали? Мне с Инквизицией проблемы не нужны, так и знайте.

— Не переживай, темный, подумали. Никто не станет о нем спрашивать, — вмешалась Аска. — Ты приглядись, сразу видно, что он не местный. А еще ему память отшибло, я проверяла ловцом. Мы брать за него ответственность не собираемся, а по местным законам беспризорных детей надлежит отдавать в воспитательные дома. Поправьте меня, если не права, но лучше уж сразу убить, чем так с ним поступать. А если убивать, так хотя бы с пользой для дела, не находишь? — улыбка ее была страх, да и только.

Вот здесь Аска была права. Воспитательные дома страшнее чертогов Хелесы — богини кошмаров темного пантеона. Там из беспризорных детей делают верных короне цепных псов. Ломают их, собирают заново и снова ломают. Даже рабство лучше подобной участи. От людей в них после таких воспитательных мер мало что остается. И имя им дается одно на всех — Безмолвные.

Гортон сжалился над ребенком. Темный, некромант — это еще не значит, что зло во плоти, как о нем говорят. Просто грязную работу кому-то же делать надо. Но несведущим разве объяснишь? Так уж сложилось, что люд страшится темных пуще смерти, да еще Инквизиция подливает масло в огонь.

— Ну, и сколько вы за него хотите? — поинтересовался Дагон.

— Вот так бы сразу, — улыбнулась Аска, — пять серебряных драконов.

Пять серебряных драконов — немалая сумма. Для сравнения, за две серебряных монеты можно купить доброго коня или всю ночь напролет кутить в доме удовольствия.

— Три, — ответил Гортон.

— Четыре, — последовало от эльфийки встречное предложение.

— Я не торгуюсь, — взмахнул он посохом для острастки у нее перед носом.

Аска инстинктивно схватилась за защитный амулет, висящий у нее на груди, на что Гортон лишь криво усмехнулся:

— Думаешь, тебе эта побрякушка хоть чем-то поможет? Не смеши старика, остроухая.

— Ладно, три так три. Забирай, — встрял между ними Рокта и аккуратно положил мальца у порога.

Гортон достал из мешочка на поясе три серебряных дракона и бросил их под ноги эльфийке. Аска прикусила губу, но не вспылила и собрала разбросанные по полу монетки.

Не проронив боле ни слова, искатели развернулись и медленно побрели в сторону деревни. Гортон проводил их цепким взглядом, а когда они достаточно удалились, отложил посох, с хрустом в спине поднял мальчишку и занес в дом.

Действие четвертое. Знакомство

Не знаю, сколько я пробыл без сознания. Может час, может день. Сказать по правде, мне не больно-то и хотелось просыпаться. Сначала смерть Алисы, затем оказался в мире где бродят скелеты, а люди разговаривают на непонятном языке и колдуют.

Это же не мой мир, так? А та молния и зеленый шарик — это ведь магия, да? Все как в книгах. Только это не книга вовсе, а моя жизнь. Реальная жизнь, а не плод чьей-то бурной фантазии.

Вокруг темнота, тишина и покой. А что, мне здесь даже нравится. Я вполне могу задержаться в этом месте подольше. Зачем просыпаться? Что меня там ждет?

— Просыпайся, — вдруг, откуда ни возьмись, раздался громогласный призыв. Звук, казалось, шел отовсюду.

— Зачем? — спросил я темноту.

Ответа не последовало. Однако спустя какое-то время….

— Открой глаза, — вновь раздался призыв.

Я проигнорировал голос.

— Проснись. Открой глаза. Вставай, — и так снова и снова, снова и снова.

— Хватит! — прокричал я, когда голос вконец меня достал, и в тот же миг свет залил все вокруг.

Было все еще слишком светло, ничего толком не видно, когда я услышал хрипловатый старческий голос:

— Галмаршта? (Проснулся?)

— Что? — спросил я, прищурившись.

— Кархэнт? (Иноземец?) — голос становился тише, по мере того, как удалялся его источник, шаркая при этом ногами. — Кара, тулма оа сера дэк мирт… (Так, где-то у меня тут был…)

Зрение потихоньку восстанавливалось. Я стал понемногу различать цвета, формы приобрели отчетливые очертания, а запах и до того стоял не самый приятный.

Лежа на чем-то мягком, я неотрывно смотрел в потолок. Странное какое-то дерево — красное с голубыми прожилками. Я попытался пошевелить головой, однако резкая боль в шее пресекла затею на корню.

— «Где это я?».