Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943

Гитлер также заявил о своих намерениях проводить примирительную политику по отношению к Норвегии – он и в самом деле первоначально питал надежды достичь с Норвегией такого же мирного соглашения, какого мы достигли в ходе спокойной и ограниченной оккупации Дании. Надежды эти, однако, были развеяны эмиграцией в Англию норвежского короля и его правительства и сделанным ими заявлением о продолжении войны с территории Англии. После этого Квислинг сделал попытку сформировать новое норвежское правительство с целью восстановления законности и порядка. К сожалению, надежда эта, в свою очередь, была развеяна совершенно неадекватным поведением одного из эмиссаров Гитлера, заместителем государственного секретаря Хабихта.

Этот сотрудник МИДа был направлен в Норвегию с поручением, во-первых, отслеживать ситуацию и докладывать о ней и, во-вторых, в качестве политического советника. Но он совершенно неверно оценил ситуацию и настроение населения и, используя свое положение без какого бы то ни было разрешения, вынудил Квислинга уйти в отставку. Все это произошло в три последних недели апреля. В конце месяца Гитлер назначил гауляйтера[60] Йозефа Тербовена германским рейхскомиссаром Норвегии.

Сам Тербовен цитировал адмиралу Бёму Гитлера, который, инструктируя его после назначения, говорил: «Самое большое удовольствие, которое вы мне можете доставить, – это завоевать дружбу норвежского народа!» Но политика Тербовена и его образ действий привели к прямо противоположному результату.

Сразу же после назначения действия нового рейхскомиссара вызвали резкое неодобрение адмирала Бёма. В течение всего периода своего пребывания в Норвегии адмирал Бём строго соблюдал мои указания о проведении теплой и дружественной политики по отношению к норвежцам. Но не успели еще последние подразделения норвежских войск капитулировать, как Тербовен сообщил генералу фон Фалькенхорсту, генералу Штумпфу и адмиралу Бёму, командующим тремя видами вооруженных сил в Норвегии, что он намерен совершить резкий поворот в политике. Он проинформировал, что хочет немедленно созвать стортинг (норвежский парламент) и заставить его низложить не только короля и весь королевский дом, но также и старый парламент. Он также добавил, что даст понять политическим лидерам и президенту стортинга – в случае их отказа Норвегия будет лишена всякого самоуправления и превратится в нечто вроде протектората Германии. Ввиду этой угрозы стортинг был вынужден согласиться на требуемые преобразования, но лишь исчерпав все свои возможности к сопротивлению.

Адмирал Бём сразу же стал протестовать против осуществления этого плана Тербовена, сказав его автору, что любое подобное низложение было бы неэффективным, поскольку все население поняло бы, что стортинг предпринял его лишь под давлением. Он также заявил Тербовену, что считает своим долгом довести план рейхскомиссара до сведения главнокомандующего ВМФ, зная, что я принимаю ситуацию в Норвегии близко к сердцу.

Получив доклад Бёма, я немедленно положил его перед Гитлером. Изучив все его аспекты, тот сообщил мне свое мнение: незачем собирать стортинг, не надо предпринимать идиотских мер вроде низложения короля, но надо распустить все политические партии, за исключением партии «Национальный союз», и сформировать государственный совет из членов этой партии или лиц, не имеющих политических пристрастий.

Таким образом, Гитлер совершенно ясно выразил свое неодобрение политикой рейхскомиссара Германии в Норвегии; тем не менее Тербовен не подал в отставку со своего поста, равно как и Гитлер не сделал никаких попыток сместить его. С этого момента Тербовен вступил в открытый конфликт со мной, а также с Бёмом, смещения которого он стал добиваться всеми возможными способами.

Подобное развитие ситуации в Норвегии весьма расстроило меня. Располагая постоянно поступающей от адмирала Бёма информацией, я использовал всякую возможность убедить Гитлера исправить ошибки Тербовена. Люди, родная страна которых насильственно оккупирована, никогда не простят этого, но, по крайней мере, их негодование смягчится, когда они увидят, что ограничения их свободы и независимости сохраняются на минимальном по военным временам уровне, что на их честь и достоинство не покушаются и что их будущему как нации ничто не угрожает. Безусловно, мы, Германия, как никакая другая страна, должны были прежде всего с пониманием и сочувствием относиться к ситуации, в которой оказался народ Норвегии. Мы сами пережили насильственную оккупацию нашей Рейнской области и долгие годы жили под строгими ограничениями Версальского мирного договора. Для меня до сих пор остается загадкой, почему люди вроде Тербовена не вынесли никаких уроков из этого и не выработали в себе гуманную точку зрения на проблемы оккупированной страны.