Гроссмейстер

– Да точно, жидкость! – Арсений был непререкаем. – Таким образом, видный алхимик, астроном и артиллерист Яков Брюс дал нам понять, что жидкость – живая или мертвая, находится у него в доме, который на Васильевском острове, неподалеку от дворца Меньшикова. Но и это еще не все! – Арсений сам стал похож на мага и чародея, каким рисовали Брюса в легендах. Колпака на голову только не хватало. – На этом гербе есть знак, подсказка, в каком месте нужно искать внутри дома! Вот эти линии, они выстраиваются в круги, точнее, в эллипсы. Это солнечная система! Вокруг чего вращаются планеты? А? Правильно, вокруг солнца! А этот крест, на котором распят Иисус, оказывается в центре этой системы…

– И что? Где тут подсказка? На солнце он, что ли, спрятал свою воду? – поинтересовался Погожин.

– Не совсем, – ответил Арсений. – Нам нужно будет искать круг и центр этого круга. Я примерно представляю себе, где находится дом, в котором Брюс оставил для нас бессмертные жидкости. Точнее, жидкость для бессмертия. Я знаю, где искать непосредственно в доме. Сложность только одна – время! У нас его практически нет.

– Это еще почему? – щурил на него глаза Погожин.

– Потому что там несколько домов, и они со дня на день или сами развалятся, или их снесут. На этом месте планируется строить современные дома. Но мы можем успеть. Для этого нам понадобится: отбойный молоток, лом, кувалда и пачка строительных перчаток! – и он вопросительно посмотрел на нашего работодателя.

– Хм… – пожал он плечами. – Знать бы, где долбить и что…

– Я покажу! – Арсений хлопнул в ладоши. – Значит, так! Сейчас я жду звонка… это самое тяжелое! Звонить должны в течение часа. Затем мы с доктором понесемся в архив: нужно уточнить адрес именно того дома. Часа за два управимся. И после этого встречаемся на Ваське. Ну, на Васильевском острове.

Погожин, глядя на Строганова, нахмурился. Я покачал головой, – что он задумал?

Мы переместились в сад, причем я и Сергей Миронович сидели в креслах в белой деревянной беседке и пили чай. А Арсений, судя по треску ломавшихся веток, шастал где-то неподалеку. Доберманов, наверное, заперли.

– Я научился неплохо разбираться в людях, – говорил мне Погожин, – смотрю на человека и вижу его, кто он, что он, на что способен и так далее. Вот, ты, к примеру, честный, простой и бедный. Ты уж извини, но я ведь прав? – и не давая мне ответить, продолжил: – Конечно, прав. Таким и останешься. Это нормально… А вот твой приятель… он мне не понятен. Как думаешь, сможет выполнить обещание? Разыщет воду?

– Он всегда выигрывает, – улыбнулся я своим мыслям: даже если не находит кого-то или чего-то, все равно побеждает!

– Ну посмотрим, посмотрим, – покачал он головой. – Так вот, я не понимаю, что он из себя представляет. Какая он фигура? Офицер? Ладья?

– Боюсь, что он не фигура, – усмехнулся я, – он игрок. Гроссмейстер.

– Брешешь! – не поверил Погожин. – Даже Сердюков не гроссмейстер, а так, близко к этому… Нравится дом? – вдруг переменил он тему.

– Да, – энергично кивнул я. – Отличный дом, и сад, и…

– Сам всего достиг! – сообщил он мне. Погожин был из тех людей, которые в разговоре предпочитают говорить сами, не слыша собеседника. – Это Георгию родители помогли… отец… а я все сам. Выбился в люди, создал свою империю… вот только странно… ты же доктор, вроде?

Я вежливо кивнул.

– Так вот, странно как-то последнее время себя чувствую. Не радует ничего… Не радует! Может, попринимать чего? Ну, кроме бани и водки.

Я, стараясь быть серьезным, поведал ему про концепцию Аристотеля эвдемонического счастья:

– Человек радуется, когда концентрируется не на своих проблемах и эмоциях, а на внешнем мире, – говорил я ему, – когда имеет цель в жизни, когда имеет причастность к чему-то большему, чем он сам. Счастлив тот, у кого есть смысл в жизни. И главное, когда он делает счастливыми других. Эвдемонизм…

– Я, знаешь ли, православный, – остановил он меня, поглядывая как на блаженного, – поэтому мне весь этот демонизм не по душе…

К нам тихо подошел молодой человек, видимо, помощник и, кашлянув, сообщил:

– Сергей Миронович! Посмотрите новости, там кое-что любопытное…

И вручил ему планшет. В разделе происшествий была открыта статья «Нападение на известного искусствоведа». Погожин нашел ссылку и на видеосюжет:

«Сегодня ночью было совершено дерзкое нападение на известного петербургского искусствоведа и бизнесмена Эдуарда Воровского, – сообщала ажиотированная дикторша. – В момент, когда он вместе с охраной выходил из ресторана, двое неизвестных открыли стрельбу. Один из охранников был убит, сам господин Воровский с тяжелым ранением был госпитализирован в одну из городских клиник…»

– Погнали! – услышали мы крик Арсения, после чего он появился около беседки. – Отзвонились, все в порядке. Теперь бегом в архив. Сергей Миронович, сегодня мы добудем для вас воду жизни! Готовьтесь… Чего это вы на меня так смотрите?

Когда мы уходили, Погожин говорил кому-то по телефону: «Сечкин подчищает, наверное!»

Глава 35