Гроссмейстер

– Слушай, доктор, – Строганов сделал перерыв и подошел ко мне, а охранники продолжили работу, – тут проблема одна есть. У меня телефон сел, забыл зарядить…

Я хотел ему напомнить, что он разрядился, пока мы ехали в машине и слушали через него музыку! Но не успел, поскольку Арсений шепотом и почти скороговоркой давал мне следующие указания:

– Я тебе подам незаметный знак, и ты со своего телефона наберешь номер Джеймса Бонда. Намек понял? И ставишь на громкую связь. Запоминай телефон!

Пока я повторял про себя одиннадцать цифр, проход в стене был расширен, и мы, наконец, попали внутрь довольно просторного круглого помещения. Это и правда была башня! Невысокая, в два этажа. Видимо, когда-то в ней была винтовая лестница, но дерево сгнило, и теперь наверху осталась лишь часть крыши, сквозь которую даже попадали солнечные лучи. Наверно, в башне совсем никто и никогда не жил, поэтому проход в нее просто заложили кирпичом, а потом и вообще забыли. Пол был из земли. В середине помещения лежала груда кирпичей. То есть, наверно, это было какое-то кирпичное сооружение, которое было разрушено временем, и сейчас даже сложно представить, что это могло быть. Но Арсений, обладая неиссякаемой и немыслимой фантазией, тут же определил:

– Это был макет солнечной системы! Или гигантский глобус, я о нем читал…

– Из кирпича? – возразил Погожин.

Он одел медицинскую маску, чтобы не дышать пылью, и рассматривал старый кирпич. Бросив его на пол, он поинтересовался:

– Ну и где будем искать? Что-то я сомневаюсь…

– А вот и зря! – перебил его Арсений. – Можно вас на полминуты?

И Строганов стал что-то говорить Погожину на ухо. Тот вначале отказывался, но потом согласился.

– Так, ребята, вы все ждете нас на улице, – объявил он своим охранникам. И перебивая возражения, добавил: – Это приказ! Когда понадобитесь – позову.

Но главный бодигвард, с подозрением поглядывая на нас с Арсением, согласился с ним лишь после того, как обыскал нас на предмет оружия. Когда они покинули башню, Арсений сказал:

– Очень хорошо, потому что черт его знает, что мы там можем обнаружить? И как это подействует на неокрепшие головы? Вы, может, и уверены в своих людях, а я нет! – перебил он хотевшего что-то сказать Погожина. – Теперь одеваем перчатки и за работу… кстати, смотрите!

Он положил кирпич на два других, коротко размахнулся и… ударом сломал его.

– Сильно, – оценил Погожин, – а об голову можешь?

– Только если об чью-то, – ответил Арсений и стал разбирать кучу.

Работали мы долго. Даже Погожин нам немного помогал, но, кажется, он не слишком верил в то, что наши раскопки закончатся удачно. Потом он и вовсе остановился и присел на складной походный стульчик, который заботливо припасли для него его охранники.

– Что, разуверились? – подошел к нему запыхавшийся Арсений. И растирая грязь по лбу, он полез за телефоном. – Смотрите сами! Вот фотография этой пластины с гербом. Видите линии? Это и есть башня, внешний контур. Теперь смотрите другие линии – это сооружение, которое мы рушим, точнее оно разрушено до нас, мы его разбираем. Видите лучи, они сходятся в центре этого сооружения? Это ли не знак? И кирпичи на гербе просто так, что ли?

– Ну допустим, – недовольно согласился Погожин. – Ну и что? Даже если эта груда была макетом, как ты говоришь… даже если вода была спрятана там, внутри, то ее завалило кирпичами и…

– Я верю в знаки и в эту карту, посланную нам самим Брюсом! – с жаром воскликнул Арсений. – Давайте дальше раскапывать!

Мы снова стали растаскивать кирпичи и вскоре достигли этапа, когда их уже было не вытащить, они представляли собой единый монолит.

Арсений пахал как раб на военном корабле или как врач на участке. Я даже забеспокоился, не стало бы ему плохо. Особенно, когда выяснится, что там ничего нет.

Долбанув ломом по какому-то куску, он негромко вскрикнул.

– Есть! Там что-то есть!

Мы с Погожиным подскочили к нему. Арсений фонариком посветил внутрь какой-то черной расщелины. Затем безуспешно попытался запихнуть туда свою лапу, расцарапав кожу до крови.

– Рука не пролезает, – пожаловался он, разглядывая свежую ссадину. – Доктор, у тебя кисть узкая, попробуй!

Я, вздохнув, осторожно просунул руку, вспомнив «уста истины» в Риме… как вдруг…

– Там что-то есть! – не своим голосом произнес я. И начал вытаскивать что-то небольшое, холодное, твердое…

– Осторожно! – воскликнул Погожин, нависая надо мной.

На наши крики примчались охранники.

– Брысь! – зарычал на них Погожин, и они мгновенно испарились.

Я осторожно разжал ладонь: на ней лежал небольшой флакончик! Он был в форме кубика, с притертой стеклянной пробкой, и покрытый слоем грязи или, как говорил Арсений, «пылью веков», и через эту вековую пыль кое-где просвечивало безусловно очень древнее темно-зеленое стекло, таившее какую-то жидкость…

Арсений ловко выхватил его у меня из рук, не дав при этом завладеть им Погожину.

– Я первый! – с жаром произнес мой приятель, когда Погожин протянул руку. Он рассматривал его на солнечный свет, пытался понюхать, тер о запыленную одежду.