Гроссмейстерский балл

— Подонок! А твоя теория известна: «Обыкновенные производственные отношения»… Тебя бесит мое поведение. Словно мозоль. Ты без конца пророчишь: «Станешь, как все… Иначе не прожить… Съедят!» А мне начхать на твои пророчества!

— Что за манера орать в квартире? Твои соседи звонят в милицию и сообщают, что тебя насилуют… Признаться, ты прав! Меня раздражает суматоха, поднятая вокруг твоей фамилии. Я был менее популярен. Сказывается жизненный опыт… И в итоге ты бежишь с завода. Победила логика событий и мое пророчество. За это надо пить…

— Серную кислоту! Или цианистый калий… Ладно, забирай свою порцию картошки, колбасу и сматывай! Если тебе не нравится…

Стас смутился. Это было глупо. «От этого психа всего можно ожидать…»

Филипп лихорадочно схватил какую-то салфетку, перевернул в нее миску с очищенной картошкой, кинул колбасу, собрал салфетку и швырнул Стасу на колени. Салфетка раскрылась. Стас вскочил. Карточка попадала на пол.

— Ты что? — Дурацкая выходка Филиппа вывела Стаса из себя…

— Проваливай! Иди!

— Не будь идиотом! Иначе я набью тебе морду. Как в турецком парламенте.

— Ты хотел сказать — в меджлисе, — поправил Филипп. Он собирал картошку.

Обстановка разрядилась. Стас понимал состояние Филиппа. Они снова принялись за еду.

— Значит, хочешь уволиться? А если не отпустят?

— Не имеют права. Я фактически не по распределению.

— Укатали сивку?

— Мне противно.

— Противно. Это не причина. Думаешь, на другом…

— Думаю, что так, — прервал Филипп. — Иначе уйду и со второго…

— И где ты остановишься? — ехидно спросил Стас. — Боюсь, останешься безработным.

— Устроюсь в бюро. Уеду. Куда-нибудь завербуюсь.

— Эх, Филипп, если бы я был уверен, что где-то на Сахалине, на Чукотке, в Якутии люди смотрят на жизнь иначе, чем в Ленинграде… Я б тебе поставил пол-литра.

— А Оля?

— Что Оля? Ты Олю не тронь. Это случайность. Эпизод.

— Мало мы с тобой, Стас, видели людей… Подонки бросаются в глаза.

— В том и дело, что не все они подонки.

— Компромиссы ищешь? — раздраженно произнес Филипп. — Себя хочешь обелить?

— Как по-твоему, что крепче, эта чашка или твоя башка?

Несколько минут они ели молча. Сдирали кожуру с остывшей картошки и скребли ложкой в консервной банке. Не замечая, что там пусто. Филипп принес чайник.

— Слушай, опустим прелюдию! Им поперек горла история с ПОА. Ладно. Это прошло. Но почему Терновский и сейчас лезет на стену? Чего он хочет?

— Терновскому надо тебя приручить. Как всех в отделе.

— И Зотова?

— А что Зотов? Вот тебе две истории… Несколько лет назад в отдел пришел Кудинов. Звезд не хватал, но кое в чем петрил. В то время выпускали приборы, основанные на методе компенсации напряжений. Проверка их — работа для школьника. Терновский прикрепляет Кудинова к тем приборам. Это скучно! А главное — дисквалифицируется! Но Терновский, пользуясь бесхарактерностью Кудинова, никуда его не переводил… Годами! В итоге Кудинов стал пресмыкаться перед Терновским: не дай бог, шеф его невзлюбит. Куда деться? Кудинов, кроме дурацкой компенсации, все начисто забыл… И таких «рабов» у Терновского несколько человек. Он может их заставить делать все, что захочет. А сам будет чистый. И они сделают…

— Хорошо, а куда смотрит Зотов? Он ведь начальник лаборатории. Разве ему не интересно…

— А вот тут и начинается вторая история. О Зотове. Если б Кудинов обратился к Зотову за помощью, тот бы не отказал. Но Кудинов трусит! Ему страшно признаться в своей безграмотности. Тем более перед начальником лаборатории. А Зотову начхать! Если надо, он все делает сам… И главное, ему не хочется наживать в Терновском врага. Зачем? Он получает свои сто пятьдесят плюс прогресс… Не пыльно! Зотова считают справедливым человеком. А он хитрец! Я видел в театре «Современник» пьесу. Там министр говорит королю: «Скажу тебе по-стариковски, честно, не таясь. Ты, король, гений, сукин сын». Или что-то вроде этого… Так вот, Зотов — как тот министр. Правду-матку в глаза! А Терновского это устраивает. Ему спокойней… Он и тебя хочет приручить. Ищет методу… Выговорами и угрозами.

— Выходит, он не такой уж дурак, Терновский.

— Дурак! — убежденно произнес Стас. — Это политика тупоголовых. Она прямолинейна.

— Ну, а как он тебя приручил?

— Никак… Я отделываюсь шутками: и не совсем так, чтоб очень, и не совсем очень, чтобы так… А вообще, надоело лизать! Ничтожеству!

Филипп усмехнулся. Стас сидел злой и раздраженный. Тогда, в «Святом Себастьяне», он выглядел куда уверенней. Его что-то расшевелило. Неужели мои неприятности?!

— Ну, а порядочные люди с Терновским сталкивались?

Теперь усмехнулся Стас. Ему нечем защищаться, он сам раскрылся перед Филиппом.

— Сталкивались. Съедал их шеф. Уходили. С Терновским трудно бороться. Директорам он нужен. С таким начальником ОТК любой план вытянешь… Иногда даже страшно за него — такую продукцию выпускает. И не боится. Сказывается школа: главное — цифра. Не знаю, как Корнев с ним сработается… Что-то нервничает шеф.

…Потом они сидели по разным углам и курили. Молча. Стас направлял папиросный дым на чашку. Но, не достигнув чашки, дым обессилено расползался в стороны.