Грот афалины

– Самый терпеливый – это я. У тебя торба вон где, а мой сверток под майкой, уже мозоль натер на пупке, – и Абдулла вынул из-за пазухи свой сверток. – Вот… привет от донны Терезы.

В свертке были две надрезанные булочки, из надрезов соблазнительно торчали жареные кусочки акульего мяса.

А Натача достала из торбы кастрюльку с пшенной кашей, хорошо заправленной кокосовым маслом и жареным луком, поджаренные кружочки маниоки, пять бананов, узелок, горсти на две, толченого пшена, спички, складной нож с отломанным концом.

– Из круп кашу завтра сварим, а эту разогреем. Абдулла, дрова нужны! – распорядилась она.

– У-у, я и так съел бы, – заныл Абдулла, но Янг сказал: «Сходи, сходи, я потерплю» – и тот полез на кручу.

Когда Абдулла отошел настолько, что услышать их не мог, Янг промолвил:

– Ты знаешь, какое на вид золото в самородках? Нет… И я не представляю. И Абдулла… Так вот, может случиться, что и не найдем ничего.

– Ну и что? Пусть оно сгорит! – резко ответила Натача.

– А я думал, насмехаться будешь!

– Янг, тут так чудесно, таинственно… Построить бы избушку возле воды… Либо вон на том острове.

– Да… Здорово!

– …и вдвоем жить… Я и он, и никого кругом, только птички поют.

– А кто… он?

– Один сказочный принц… на тебя похож.

Янг почувствовал, как начали гореть щеки.

– Принцы не живут в таком пустынном месте. Им столицу подавай, дворцы, роскошь.

– А мой принц будет не королевской крови.

Янг посмотрел на нее, и Натача не выдержала, опустила глаза и тоже покраснела. Это Янга смутило, и он отвернулся, но видел Натачу, хоть и не смотрел на нее. Какая она красивая, как ей к лицу светло-розовое платье в голубых и желтых цветах! Шнурок завязан тремя лепестками…

– Только за счет чего тут проживешь? Рыбы хорошей и то здесь нет. Если бы можно было прожить за счет рыбы, люди давно бы поселились тут. Да и одному или двоим одичать можно… Человеку нужны люди.

– И все равно! Озеро – это ты здорово придумал. Такое приключение у нас… Я никогда еще такого не переживала.

– Влетит тебе от отца: бросила работу, приключений захотелось.

– Я записку оставила, что через сутки вернусь и все-все им расскажу.

– А что еще написала?

– Правду написала… Что идем с тобой обследовать озеро. Только про золото – ни слова!

– Ну и правильно… – Янг покашлял. – А я забыл… Раджу записку… Эх, если бы можно было разорваться на две половины! Чтоб и тут побывать, полазить и поглядеть, как дельфинов ловят.

– Не горюй, поживешь – увидишь, – рассудительно, как ее мать Према, сказала Натача.

– Абдулле ничего не говори… про наши сомнения. Пусть пока верит в золото.

Из кустов закричал, забывшись, Абдулла, и Янг погрозил ему кулаком.

Когда наконец кое-как разогрели кашу, которая слегка подгорела, и собрались поесть, обнаружилось, что ложек не взяли.

– По-китайски будем, палочками. А можно и просто пятерней… – Абдулла первым запустил пальцы в кастрюлю – начал дуть на них, бормотать. Видимо, обжег. – А лучше не палочками, а лопаточки выстругать. Но он не стал делать ни палочек, ни лопаточек, снова запустил в кастрюлю пальцы.

А Янг очистил от коры две палочки, подал Натаче, обстругал и себе. Кое-как приспособившись, торопливо съели кашу. После каши Натача на закуску выделила всем по банану. А потом большинством голосов решили, что Янгу этого мало: он ведь мокнет в воде. Пусть съест булочку. Поторговавшись, Янг согласился, но мясом поделился с Тото.

– Ложки что – ерунда. А вот фонарь подводный забыли, глубиномер забыли, это плохо. – И неожиданно для себя Янг объявил: – Покопайтесь еще в ручьях, а я сплаваю на южную сторону озера. В акваланге воздуха минут на тридцать, хватит на одно глубокое погружение. С запасными баллонами завтра буду плавать… тут кругом… А вы в ручьях. Хорошенько проверьте места, где Пит с напарником рылись… И вот что: давай и твою майку, наверху и в трусиках перебудешь, а там – холодно… – показал Янг на озеро.

Абдулла, как всегда, протянул: «У-у-у…», но майку снял.

– Поможет тебе эта майка как кашель болезни. Она же все равно промокнет! – удивилась Натача.

– Сделаем гидрокостюм «мокрого типа». Вода, которая будет под одеждой, нагреется от тела, а свежая будет поступать медленно. Его майка, моя рубашка – двойная прослойка получается.

Натача стремительными движениями развязала шнуровку, сбросила с себя платье, осталась в сорочке.

– На, делай тройную. А низ уберешь в штаны.

– Платье не стану надевать.

– Ну и дурень. Вон малайцы почти все в юбочках-саронгах ходят. Надевай! – Натача снова протянула платье Янгу.

– Я не малаец.

Натача вцепилась зубами в платье возле пояса – тр-р-р. А потом еще и рванула руками – сильно, во весь размах. Платье разорвалось пополам.

– Вот, блузка получилась и юбка. Надень блузку как рубашку, – подала ему верхнюю часть платья.

– Глупая… Такое платье разорвала. Правильно Абдулла сказал: не надо связываться с девчонками, – вытянув шнурок из блузки, бросил Натаче.

– Ты на меня тако-ое пле-етешь? – Натача снова набросилась на Абдуллу. Тот не стал опрокидываться на спину, запрыгал по камням, как козел. Натача не стала его догонять.