Гротенберг. Песнь старого города

Круги в первую очередь оберегают заклинателя от призываемого, напомнил себе Сегель. Здесь было слышно, как завывает ветер, как шепчутся души скитальцев, застрявших меж мирами. А, быть может, это лишь были те, кто заключил сделку с темным? Этого он никогда не узнает. Когда узнает, будет уже поздно.

— Ты ведь знал, что моя сестра проклята, как и многие в городе?

— Конечно. Это ведь дополнительный мотив тебе последовать по моему пути. — Его голос звучал монотонно, спокойно. — По-моему, ты изначально не понял меня, Сегель. Ты задаешь вопросы, когда пора начать действовать. Ты и сам находишься не в самом лучшем положении. Вся эта боль, все эти чувства, наполняющие тебя каждый вечер. Очень скоро, у тебя не найдётся сил сопротивляться им. Поэтому сосредоточься на действительно выгодном деле для нас обоих, и для твоего спутника. Путь к вашему общему спасению лежит через труп Мэйнард. Я уже говорил это, и хочу, чтобы ты это, наконец, понял.

Сегель впитывал слова Ваканта молча, не задавая никаких вопросов. Кажется, они и не требовались, потому что, кажется, он их доставал из самой головы наёмника. Его голова чувствовала, как в затылке появляется и нарастает тяжесть. Вакант склонил голову к другому плечу, и поставил свой чёрный фонарь на пол.

— И, тем не менее, тебе просто придётся столкнуться со всеми страхами, и убежать от правды уже будет невозможно. Помни об этом. Ты можешь изменить свою внешность, можешь переучиться разговаривать, добавить акцент, но время правды настаёт. Как бы то ни странно, это проклятие Кирана для всех смертных — неотвратимость правосудия. — Вакант глянул в сторону, словно вглядываясь во что-то, чего Сегель не видел.

В этот момент он почувствовал, как эта реальность ускользает из-под его ног.

— Вот время и вышло. Без подготовки ты итак продержался долго для человека.

В этот миг Сегель увидел, как истлевает иллюзорная реальность, и он стоит на улицах Гротенберга. Обернулся. Его тело лежало у его ног. Ужас охватил его, пробив потусторонним холодом, понемногу забирающимся под все его существо. Асари проверял пульс. Выругался, но звучало это так глухо, словно он говорил это через толстое стекло. Тонкая струйка крови тянулась от ноздри по лицу Сегеля. Однако наёмник видел ещё что-то в сероватой реальности.

Дымка — чёрная, сгущающаяся — клубилась вокруг него, на выцветшей картинке она казалась практически естественной. То, что он чувствовал, как присутствие все эти ночи, действительно существовало, что-то тёмное в нем всё-таки было, но он не мог даже предположить, что это.

Сегель протянул руку к телу, и словно влился обратно в плоть. Темнота на миг его объяла полностью. Холодная, вязкая, будто глубокое озеро. После он открыл глаза. Его плоть показалась ему неповоротливой, тяжёлой. Била крупная дрожь. Сил никаких, вставать — он усилием заставил себя приподняться на локтях — с большим трудом, словно на него навалилось несколько пыльных мешков с зерном. Стоило разомкнуть глаза, как тут же встретился с гневным выражением лица Асари. Ночью он не использовал свою иллюзию, потому виделся в своём настоящем облике. Золотистые глаза поблескивали в магическом свете.

5.2

— Погружаться в потусторонний мир без подготовки! — Звонкий голос ударил по ушам, словно железные тарелки. — Зачем? Ты там мог остаться навсегда, между прочим, и никакие руны бы тебя не спасли. — Видно, что руки чесались у него врезать, но лишь ослабленное состояние не позволяло. Во взгляде проявилось сочувствие. Асари тяжело выдохнул, и протянул руку, всё ещё негодующе сопя, и удивительно по-детски дуясь. — Поднимайся, дурень. Погуляли, и хватит. Пора бы делами заняться...

Сегель с его помощью поднялся, постоял у стены для лучшей опоры, подышал ночным воздухом, и, наконец, смог последовать за ним. Меж тем спутник одел привычную для него маску, и набросил капюшон, скрывающий его экзотичную внешность.