Гротенберг. Песнь старого города

Сначала я подумал об этом, а потом до меня дошло, почему все в таком угнетённом настроении. Этих материалов достаточно, чтобы каждого из нас могли бы повесить (о тюрьме и речи не шло). Даже если бы там была ложь — а в этом я сомневаюсь — то стража бы разбираться не стала.

Я бросил недоуменный взгляд на Диора. Его глаза были наполнены такой тоской, что я сразу понял. Дело это не просто будет дерьмовым, а будет связано с убийствами. И очевидно, что выбора «отказаться» у нас нет.

— Поскольку все собрались… — заговорил незнакомец. Голос у него был глухой, то ли прокуренный, то ли сорванный, очень неприятный, режущий нервы, и скрипучий. — Мы можем поговорить о деле предметнее. — Он взял небольшую паузу, склоняясь над одной из папок. Она была на порядок тоньше, чем остальные. Более того, она была не подписана. Легко распустив верёвки, мужчина раскрыл её перед нами. — Господин Венталь уже выслушал наши условия, конечно же, но я повторюсь — в его голосе мелькнуло раздражение, он бросил на меня неприязненный взгляд, как на ученика, опоздавшего на урок, — ваша цель — королевская чета Трейвас.

Я подумал, что ослышался. Нас нанимают для террора?!

В горле пересохло, и я даже не смог бы задать самый глупый вопрос «кто?», какой шокированное сознание хочет выдать просто от того, что не поняло, шутка это, или оговорка, хочет только отрицать очевидную и ужасную правду. Диор помрачнел ещё сильнее. Он сидел всё это время, уперев локти в колени, словно под тяжестью огромного пресса. Скрестив пальцы рук, он хмуро смотрел на женщину перед ним. Если бы взгляд мог убить, вероятно, эти двое уже были мертвы.

Мужчина словно наслаждался нашей реакцией.

— А именно: нынешний глава рода, Моор, его близнецы-дети, сестра Асонта, и младшие братья… — перечисляя знакомые имена, он выкладывал листы с эскизами на стол, я слышал шелест бумаги, и уже не различал слов, — и, наконец, Хирем. В ночь перед коронацией вас проведут в замок через подземный ход, и помогут пройти так, чтобы вас не приметили. Воспользуетесь ходами для слуг. Убивать можете, как угодно. Нам нужно лишь, чтобы все они были мертвы.

— Какова гарантия, что нас тут же не сцапает городская стража? — Требовательно забасил Огюст. В общем-то, глупый был вопрос. Мы приговорены, и точка. Отказ даже не рассматривается.

Мужчина ему широко улыбнулся.

— Никакой, мой дорогой друг. С нашей стороны мы сделаем всё, чтобы неприятности прошли мимо вас стороной, но, если Вы или ваши коллеги в чём-то проколются, брать ответственность за вас мы не станем.

«А ещё лучше, избавимся сразу же или по завершению дела», — подумал я пессимистично.

— Нам нужны карты, нам нужно снаряжение — очень хорошее снаряжение! — и информаторы. — Блекло проговорил Диор. Его голос я не узнал бы, если бы не видел перед собой. — Я не собираюсь рисковать своими ребятами попусту. И я надеюсь, что оплата действительно будет того стоить, ведь эти деньги нам понадобятся куда как сильнее, чтобы первым караваном или кораблём свалить отсюда к чёртовой матери.

Неужели Диор всё-таки надеется на то, что удастся исхитриться и слинять? Что-то мне особо не верится. Ещё больше убавляло оптимизм то, как быстро прозвучал ответ.

— Конечно же, мы всё предоставим. — Спокойно ответил мужчина. — В ответ мы надеемся на вашу… благоразумность. — Он окатил нас пристальным взглядом, словно поймав нашу, я не сомневаюсь, общую мысль: «а что, если мы вас сдадим после этого разговора страже?», невзначай прогладил оставшиеся папки, и я поежился.

Ну да… даже у нашего «паладина», как про себя мы называли Диора, что принципиально не брал заказы на убийства, наверняка есть тёмные пятна. Иначе бы так он не был напряжен. К сожалению, я не верю, что будь у него всё гладко, он бы так беспокоился. Скольким настойчивым личностям он отказал, а тут, насупился и согласился.

Возможно, у нашего доблестного паладина не только есть это тёмное пятно, но и цвет у него практически «черный». Никто из нас не любил много болтать о прошлом. У меня его в принципе было не так и много ещё в силу возраста, а вот остальные просто не любили рассказывать о том, как они пришли к такой жизни.

Я их не особо то и не спрашивал на самом деле. Чужие тайны – ненужные проблемы.

Огюст охотно рассказывал о Востоке сам, о тамошней магократии, о чудесах, которые магия может там дать людям, а также о том, сколько боли и неприятностей она способна причинить людям. Слушать о том, что находится где-то далеко, за пределами высоких неприступных стен, и недвижимых горных хребтов всегда было интересно. Однако на все расспросы о семье, маг — а он таковым являлся, пусть и, по его словам, очень и очень слабеньким — лишь улыбался, и говорил «не стоит смотреть в душу человеку, если не хочешь, чтобы он заглянул в твою». Не зная того, что может его магия, я даже первое время боялся — вдруг он правда может увидеть во мне всё-всё? Когда он услышал о том, что я подозревал, южанин беспечно рассмеялся, и ответил, что это дело других чародеев, а у него была другая роль.